Гедеон
Шрифт:
— Я все решил. Конечно, ты права. Что бы вы ни сделали, я со всем согласен. Для меня уже нет особой разницы. Как только это произойдет, я скроюсь из вида, постараюсь не показываться лишний раз на глаза, чтобы не пугать детишек и мелких животных.
— А что думает Мелисса? — спросила Элизабет. — Боится, что ты теперь будешь путаться у нее под ногами?
— Радуется. Думает, что наконец-то мы сможем путешествовать просто так, а не посещать похороны государственного значения.
— Ну что ж, — сказал Адамсон, пытаясь скрыть под напускной грубоватостью неподдельную печаль, — тебе, старина, сперва придется подыскать себе замену. И
Бикфорд попытался улыбнуться, но ему пришлось спрятаться за носовым платком.
— Постараюсь, — кивнул он, — хотя ничего не обещаю. Какой дурак захочет с тобой работать?
Президент допил виски и налил себе еще. Когда он подносил стакан к губам, заметил, что Бикфорд пристально на него смотрит. Вице-президент сощурил глаза, и Адамсон подумал: «Господи, да он выглядит стариком! Испуганным стариком». Затем ему пришло в голову: «Черт, наверное, это происходит, когда состаришься. Начинаешь бояться».
— Если разрешите, — медленно произнес Бикфорд, — у меня есть еще один вопрос.
Адамсон кивнул, Бикфорд немного помедлил и продолжил:
— Мы знаем, что мои дела плохи, — произнес он, — но я беспокоюсь о тебе, Том. Что-то не так?
— Да много чего не так, Джерри. Законопроект о бюджете полетел ко всем чертям, проклятые иракцы…
— Нет, я не об этом.
— А о чем же?
— Не знаю, — сказал вице-президент, — только мне кажется, что тебя все время что-то гложет. Ты постоянно в напряжении. Я на днях наблюдал, как тебе сообщали информацию для встречи с Нетаньяху. Ты не слышал ни единого слова. Не похоже на тебя, друг.
— У меня, — начал президент, — много забот.
— Когда мы были на дне рождения твоей матери, ты выглядел просто замечательно. Я даже сказал: «Ах ты, сукин сын, как же президенту Соединенных Штатов удается быть таким спокойным и веселым»? Но с той поры что-то случилось. Что-то странное.
— Последние несколько недель, — вмешалась Элизабет, — Том очень плохо спит. Спину прихватило, только и всего. Ничего странного.
— Господи! — воскликнул Бикфорд. — Что ж ты мне ничего не сказал? Я-то понимаю, как это больно!
— Ну, ты ведь знаешь его, — пояснила Элизабет с легкой гримасой. — Все еще думает, что ему шестнадцать. Что немного потерпит, и все пройдет.
— Ну, скажу я вам, у меня отлегло от сердца, — заметил вице-президент. — Конечно, жаль, что ты страдаешь, но все же… — Он улыбнулся, вытерев струйку слюны, которая потекла изо рта. — Теперь я могу спокойно жалеть себя и не беспокоиться о тебе.
— Знаешь, Джерри, — произнесла Элизабет Адамсон, — мы тебя очень любим.
— Да, — ответил вице-президент, в скором будущем — бывший. — Знаю.
— Почему мы съехали с шоссе? — спросил Карл, когда Аманда неожиданно и без всякого предупреждения свернула с автострады.
— Потому что мы в Чэпел-Хилле, штат Северная Каролина, — ответила она, ведя машину через тенистые, зажиточные окраины в город.
Карл уже это знал. Знал, потому что витрины всех коммерческих заведений на Франклин-стрит — от магазинчика «Мертвая голова», торгующего фирменными футболками штата, до аптеки Саттона — были выкрашены в бирюзовый цвет, официальный цвет «Чернопятых». [16] Грэнвилл вспомнил, что, когда он учился на предпоследнем курсе,
16
«Чернопятые» — шутливое прозвище жителей штата Северная Каролина, а также официальное название футбольной и баскетбольной команд университета этого штата.
— И что? — осведомился он.
— Ты в последнее время смотрел новости? — требовательно спросила Аманда. — Все до единого рекламные объявления только про клей для зубных протезов, лекарства от простатита и диабета, «кадиллаки»… ты меня слушаешь?
Карл уставился на нее. Когда Грэнвилл был не в настроении — а благодаря определенным обстоятельствам его нынешнее состояние трудно было назвать безмятежным, — он порой не мог оценить нестандартную логику Аманды. А вот очарование девушки никогда не оставалось незамеченным. Как ей только удается выглядеть такой соблазнительной после целой ночи, проведенной за рулем? Он хотел задать Аманде этот вопрос, но передумал.
— Конечно, — ответил Карл, — только не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь.
— Студенты не смотрят новостные программы по телевизору. И ежедневных газет тоже не читают. Недавние исследования нашей газеты показали, что они — самая трудная категория рынка. Текущие события для них слишком скучны. Молодежь гораздо больше интересует музыка, выпивка и лица противоположного пола.
— И я их понимаю.
— Как бы то ни было, — с неодобрением произнесла она, — обитатели студенческого городка, скорее всего, нас не узнают, а вот жители какого-нибудь захолустного…
— Ты уверена? — перебил ее Карл.
— Особенно во время летних каникул, — добавила Аманда тоном знатока, — когда здесь остаются только футболисты да отстающие, пытающиеся наверстать упущенное и сдать предметы, которые прогуляли или завалили во время учебы. И кроме того, где, как не в студенческом городке, проще всего найти интернет-кафе?
«Она все соблазнительнее и соблазнительнее», — подумал Карл.
Они увидели то, что хотели, почти сразу. Прямо рядом с кампусом располагались два огромных магазина по продаже оргтехники. И в одном, и в другом предоставляли возможность за плату воспользоваться Интернетом. Оба магазина были полны жизни, яркого света и бодрых розовощеких студентов. Аманда притормозила у входа, окинув их испытующим взглядом. Ей не слишком хотелось проверить на практике свою теорию о безразличии молодых людей к средствам массовой информации. Карл полностью ее поддерживал. И они отправились дальше.
На узенькой боковой улочке, между парикмахерской и мастерской по ремонту видеоаппаратуры они наконец нашли подходящее место. В «Виртуальном кофе», местном интернет-кафе, было темно, грязно и почти безлюдно. Час работы в Интернете стоил десять долларов, как гласило накарябанное от руки объявление на грязном окне.
Аманда притормозила у входа, припарковалась и открыла дверь машины со своей стороны. Она увидела, как Карл взялся за ручку со своей, и спросила:
— Может, тебе лучше остаться?