Гедонисты и сердечная
Шрифт:
…День шел нормально. Но посреди обеда Марфа вдруг выбежала из-за стола, принесла мобильник и позвонила. Прямо при муже.
Филипп посмотрел на пар над тарелкой, подумал: эх, остынет, поддел на вилку горячий кусок мяса с черносливом, быстро отправил в рот и встал, чтобы выйти и не мешать разговору. Но Марфа перехватила его – вцепилась в рукав, как утопающий за соломинку, и усадила на место.
Железа в ее голосе хватило только на первую заготовленную фразу. Как комиссар, спросила, прочитал ли Федор интервью. Следующая реплика была уже совсем
Но Марфа уже и не заметила, что Филиппа сдуло из кухни. Правда, теперь он ушел со своей едой.
Воркование, слышное, даже если закроешь все двери, кончилось через четверть часа. Марфа пришла в кабинет мужа, села на диван – его ночное лежбище – и принялась рассказывать. В подробностях, ему совсем не нужных. Раньше бы он оборвал… Но теперь вынес и это.
Оказывается, у собаки случился новый приступ, когда Дубинин был в Москве.
– Он приехал, а жена Бульку усыпила… У того, правда, уже и передняя нога стала волочиться. Потом – впереди суббота и воскресенье, а Дубинину в Германию надо лететь… Булька в последние дни так понимающе на него смотрел… Как будто говорил: «Ну, хозяин, ты для своего душевного комфорта продлеваешь мои мучения». Приехал молодой человек, сделал укол, и собака спокойно уснула… Дубинин уже сходил на могилу – в лес, где они вдвоем часто гуляли, между двух столетних сосен…
Глава 22
В первый же кофе-брейк к Федору подсел организатор берлинского форума. Не случайно рядом оказался, а подошел с целью: попросил тексты последних дубининских статей. Намереваются, мол, перевести их на немецкий и английский – рабочие языки конференции. Перевести и издать отдельной брошюрой. Нынешним летом недалеко от Шлезвига будет международная экономическая школа для студентов.
Задачка…
К своему компьютеру он никого, кроме дочери и зятя, не подпускал. А они сейчас в Ставрополе…
Тексты эти есть в журналах и сборниках. Можно по электронке связаться с редакциями и попросить… Хотя без звонка – бесполезно. Но отсюда звонить в четыре места, объяснять, что нужно и кому послать…
Марфа… Она справится.
Начал издалека. Расписал номер в пятизвездочной гостинице, от которой приходится пешком топать в зал заседаний. Под дождем и ветром. Огромный черный зонт, выданный метрдотелем, выгибается и рвется из рук, как дикая девица. Испытание.
Но есть и еще проблема…
Марфа договорить не дала. Суть на лету схватила, записала названия журналов и номера. Те, что он вспомнил.
На следующий день нужный файл был в нужном месте. Оказалось, одну статью ей пришлось самой натюкать на компьютере – кто-то из крючкотворов заявил, что электронный вариант – собственность журнала… Ночью работала.
Дубинин пообещал повидаться с ней в день приезда.
Но… Надя прилетела в Москву по денежным делам. Встретила отца в Шереметьеве на своем джипе и отвезла на дачу. Так что в городе он появился только через неделю
И опять Марфа была невесела. Пришлось вместе с ней выпить стопку водки, хотя язва пошаливала. Да и со спиной не все в порядке. Переезды даром не проходят. Чемодан не такой и тяжелый, и на колесиках, но ведь то и дело приходится его поднимать-опускать…
Чтобы как-то себя развеселить, Федор вслух припомнил, как в Берлине к нему кадрилась московская тележурналистка. В свой номер пригласила, для работы… Ха-ха… На обратном пути, уже в самолете, его просветили, что дива-то знаменита.
– А фамилия? – Марфины щеки раскраснелись, да и ревность немного ее оживила.
– Не знаю… Я же телевизор не смотрю, – пояснил Федор и поразглядывал свою визави.
Плечи чуть округлились, грудь налилась… Кофтенка удачно подчеркивает все женские выпуклости. В талии пополнела, животик… Втянула под его взглядом… Стесняется…
– Молодец, набрала вес. Тебе идет.
Комплименты Марфа всегда пропускала мимо ушей и сейчас только внимательно посмотрела ему в глаза. Словно проверила правдивость.
– А вот я никогда никого не заманивала… – немного спесиво сказала она.
– Никогда? – усмехнулся Дубинин. – А… – Он вспомнил, как ее сердце билось о его грудь… – Да ладно…
– Что? Говори, раз начал! – Марфа подперла щеку и беспечно улыбнулась.
– Нет, не стоит…
– Замах хуже удара!
– Ну, сама напросилась. Забыла, как ты меня к себе пригласила? «Опасное сходство» купила, пельменей настряпала… Вкусные! Я много съел… Ночевать оставила…
Сказал и осекся. Думал, Марфа посмеется вместе с ним, а она вылупила на него свои зенки и чуть не плачет. Убрала ладошку от лица, и заалевшие щеки подали красный, предупреждающий сигнал. Чего доброго, устроит сейчас истерику… На радость публике…
– Ну, ну… – Федор положил пальцы на Марфину руку и сжал их.
Но брать свои слова обратно… Не в его правилах… Так ведь все и было.
А Марфа уже совладала с собой:
– Значит, это все было… только для меня… – Она не спрашивала, она вслух рассуждала. – Неужели ты не чувствуешь, что мне важна… – Она споткнулась. Помолчала, подыскивая слова… Наконец сформулировала. Не шутя. – Сердечная близость. А как она выражается, эта тяга… Хотя… Пусть затащила… Значит, я – обычная женщина! – с гордостью выкрикнула и уже шутя выпучила свои зеленые глазенапы, прикрыв ладошкой рот.
– Ты совсем не обычная! Ну, давай здесь рассчитаемся. А чаю дома выпьем… Зайдешь?
Оба забыли, что в ту ночь Марфа, кроме всего, правила, вылизывала гранки его книги…
Подавая пальто, Федор задержал руку на груди Марфы. Проверить, есть ли то притяжение, которое она называет так высокопарно: сердечная близость… Тело ее замерло, голова вывернулась, и глаза посмотрели в глаза. Взгляд, который обычно называют двусмысленным… А на самом деле – однозначный признак обоюдной тяги…
…Когда пришло время пить чай, Марфа разговорилась.