Геката. Умереть, чтобы жить
Шрифт:
– Я не хотела...- стонет Эмили и смотрит на свои покрасневшие пальцы, как на орудие пыток.
– Я знаю, знаю,- Дима садится на пол напротив нее и заставляет ее посмотреть ему в глаза,- Мы преодолеем это... вместе...
Девушка дрожит. Страх застрял в ее легких не давая сделать вдох. Перед глазами нелицеприятная картина из кучки испуганных лиц и одного полного жалости.
Она мотает головой и пятится назад.
– Эмили, не надо...- шепчет Дмитрий, протягивая к ней руку, но она дрожит и не дает прикоснуться к себе.
– Не надо!- пыхтит она тихо,- Я не хочу, что бы кто-то пострадал.
Дима
– Просто успокойся,- просит он,- Мы справимся, я тебе обещаю.
– Нет!- резко отвечает та и удерживает плачь, но из груди вырывается стон и она пятится назад на дрожащих ногах,- Лучше вам оставить меня!
Она срывается с места и несется, прочь слыша, как Дима кричит ей в спину:
– Не надо!
Его голос еще долго преследует ее пока она бежит сквозь кусты, спотыкаясь о ветки и корни деревьев. Падает, но все равно поднимается на дрожащие ноги и бежит дальше в надежде заблудиться в собственных мыслях и больше, ни когда не возвращаться к ним.
Невидящими глазами она шарит по кладбищу, деревьям, старым ненужным могилам. Перед ее взором вдруг появляется дерево, и она врезается в него, но ей не больно. Боль горит в душе и тлеет, как если бы ее сердце сожгли на костре. Она взрывается от слез, которые душат, и сползает на землю, сворачиваясь в клубочек прямо на старой могиле. Над ее головой возвышается крест, она жмется к земле и дрожит, закрывая рот, замызганными, в могильной земле, руками, что бы заглушить стон.
– Я монстр!- свистит ее голос сквозь зажатые зубы.
Она ненавидит себя и презирает. Эту силу, эту реальность, само свое существование. Это причиняет ей боль, но она уже не старается бежать от этого, ведь от этого не скрыться.
26
Холодные стены некогда родной комнаты уже не греют. Воспоминания испарились в слое штукатурки и мрамора. Изысканность и вычурность, с которым обставлена комната, потеряли всякий смысл и прежний лоск. Все, в этом доме, начиная от деревянной двери и заканчивая дымоходом на блестящей крыше, кажется лишенным жизни и уюта. В прозрачном окне вечер, завершает свою симфонию трелью птиц и ярким розовым облаком, от скрывшегося за ветви старого леса солнца. По дороге бежит опавшая листва, подгоняемая свежим ветром с запахом морского бриза.
Анджей туго втягивает приятный аромат и глядит в окно поверх темнеющих крыш соседских особняков и старых халуп.
- Если ты пришла отчитывать меня, то проваливай,- негромко заявил Анджей.
Ее желание остаться незамеченной смешило парня. Он, вампир, обладающий ясным зрением, звериным обонянием и слухом не мог пропустить ее появление в длинном коридоре отцовского дома. Он слышал даже то, как нервно она дышала, взлетая вверх по ступенькам ощущая запах своего брата.
Тишина за его спиной подсказывала вампиру, что он был прав. Чего еще ожидать от вампирши, которая по вине собственного брата упустила возможность убить Гекату и разрушить древнее проклятие?
Анджей покрутил в руках стакан с крепким виски. Кубики льда игриво звякнули о стенки хрусталя.
– Труп, на который
Он не спеша допивает алкоголь и ставит стакан на подоконник:
– Не думаю, что это понравится Алану...
Их отец, хоть и был самый ненасытный, он был предусмотрителен и внимателен к подобным вещам. Охотился только на рыбаков, или заплутавших туристов, смерть которых тщательно маскировал. Он считал это правильным, ведь скитания, были для него настоящим мучением.
Алла, наконец, ожила и шагнула ближе:
– Брось Анджей,- изящная ручка обвила брата за шею и опустилась на плечо, выписывая ровные круги,- Людишки - всего лишь пища. Трупы - объедки.... Да кому это интересно!?
Неожиданно ее жесткие пальцы с такой силой сдавили его плечо, а острые наманикюренные ноготки впились в твердую кожу, что ему пришлось сморщиться, что бы, не вскрикнуть от боли, но Алла, словно не замечая этого, вытянула грациозную шею, и между их лицами осталось предельно короткое расстояние.
– Ах да!- голос сестры стал злобным и беспощадным,- Я знаю, кому так важна человеческая жизнь!
Анджей упорно сопротивлялся напором ее тонких, но крепких рук.
– Вот уж бы не подумала, братец, что какая-то девчонка, мешок с кровью!.. встанет между нами,- сквозь сжатые зубы проговаривала Алла и сильнее стискивала пальцы, вонзая ногти в плечо брата,- Даже не представляю, что большое расстроит отца. Пара трупов, или предательства сына...
Анджей фыркнул, и Алла со злобным оскалом отошла назад, обтирая свои окровавленные в братской крови пальцы о белоснежную салфетку. В эти секунды она не чувствовала ровным счетом ни чего, что могло бы роднить ее с этим вампиром. То, что произошло ночью на кладбище, заставило ее по-новому посмотреть на их крепкие узы, за которые она цеплялась все это время.
Вампир зажмурился от бессилия. Раны на его плече зарастали медленно и болезненно. И он знал отчего. Он не ел уже несколько недель, и это сводило его с ума. Раньше он испытывал жажду лишь тогда, когда в силу вступало заклинание, но теперь все изменилось. Голод преследовал его повсюду, не давая даже думать ни о чем, кроме как о свежей теплой крови. Все его тело испытывало такую усталость, что он с трудом держался на ногах, хватаясь за оконную раму и стараясь не показывать своего истощения семье, но Алла словно бы прочитала это по его глазам.
– Ты мало ешь, Анджей. Твоя вампирская сущность страдает и чахнет,- тихо и спокойно говорила та,- Ты можешь погибнуть, брат... у тебя нет сил, защитить себя. Ты слаб и очень голоден...
От голоса сестры становилась тошно и омерзительно. Анджей чувствовал, как горит его тело, страдая от желания испить крови. Оно изнывало и мысли, темные и жестокие наполнялись каким-то особенным смыслом.
– Девчонка свела тебя с ума,- продолжает Алла великодушным голосом, ощущая, как легко поддается брат, ведь его силы сейчас предательски малы,- Ты представляешь, какая сладкая на вкус ее кровь?.. О нет!- она чуть задевает губы тонкими пальцами и продолжает,- Ты даже не представляешь.... Не держи себя, брат, попробуй ее...