Геммы. Орден Сияющих

Коэн Анна

Младшая, так легко впадавшая в ярость по малейшему поводу, теперь пребывала в таком благостном состоянии, что Илаю делалось дурно. Разозлись она за его неуклюжее вранье, отвесь оплеуху, осыпь руганью – ему стало бы хоть немного легче.

Но она только вновь покачала головой, так степенно, что его охватила оторопь.

– Ты и сам сказал, что едва не обезумел. То, что эти камни хранятся у Клюковых, хорошо. – Она поднялась со своего места и приблизилась к дрожащему, сжимающему и разжимающему кулаки брату. – Сингоны должны быть изолированы от нас. Ото всех геммов. Послушай, Илай, послушай меня! – Младшая схватила Илая за уши и притянула его лоб к своему. –

Судьба давно вела меня сюда, рано или поздно я бы что-то вытворила. Что-то непоправимое. Я помню этот зов и чувство мощи, вседозволенности. Так быть не должно. Пусть себе хранятся у Клюковых, а мы справимся, переживем, братишка. И вместе докопаемся до правды.

В груди у Илая потеплело от нежданной благодарности. Теперь он не так одинок, как был со слишком далеким и недостаточно искренним Михаэлем. Как бы они ни бранились раньше с Дианой, сестра есть сестра.

В носу засвербело.

– Я, конечно, польщен, но не могла бы ты отпустить мои уши?

– Болван. – Диана ощутимо боднула его в лоб и наконец отпустила.

Илай, скрывая смущение, усмехнулся.

– И каков же наш план? – осведомился он. – Михаэль не соизволил просветить тебя еще и об этом? К слову, где он?

Младшая пожала плечами:

– Укатил. Думала, ты встречал его на дворе.

Илай фыркнул. Вот же неуловимый… интриган. Можно ли еще ему доверять?

– И нет, он пока ничего не сказал мне о будущем, – продолжила, зевнув, Диана. Она деловито потянулась, покрутила плечами, а затем по-хозяйски подволокла софу ближе к очагу. – Иди наверх, я здесь покараулю.

– Может, наоборот? Я постою первую стражу.

– Не, мне ближе к выходу покойнее.

Поднимаясь по темной, скрипучей лестнице, Илай вдруг замер, пораженный мыслью: «Только вчера в верхней спальне ночевала Катерина. Может ли быть… А вдруг?.. Есть ли шанс, что простыни еще не перестелили?»

Разумеется, это было не так – у Клюковых служат только надежные люди.

* * *

Тень заостренных башен здания Инквизиции вымораживала округу, отчего уже на подходе к нему Норму стал бить озноб. Октав ожидал их на гранитных ступенях, плотно запахнувшись в подбитый соболем бархатный плащ. Лицо Экзекутора было нечитаемым, но она сумела различить в его свечении мерцающие искры гнева.

Лес осторожно положил ей горячую ладонь на плечо.

– Мы лишь расскажем, как все было. Мы не делали ничего дурного и ничего не знали.

Норма судорожно выдохнула. На словах звучит слишком хорошо, чтобы воплотиться в жизнь.

Она обернулась на конвой из троих инквизиторов, что прибыли поутру в сыскное и вручили им приказ немедленно явиться к Палачу, что само по себе звучало как приговор. Трое геммов – двое малахитов и один турмалин, на вид ровесник Никласа, вооруженный артефактом в виде подзорной трубы. Норма догадалась, что она может действовать по тому же принципу, что и монокль Октава, который тот успешно применил после катаклизма гнева. Также она не без досады отметила, что зачарованное орудие явно предназначено для того, чтобы в случае неповиновения обезвредить Леса. Если бы хотели задержать ее одну, ограничились бы малахитами или вовсе отрядили простых людей. Но Лес истолковал ее нервозность по-своему и чуть приобнял сестру, шепнув: «Не бойся, ничего они тебе не сделают. А если попытаются, я…»

Петр Архипыч проводил своих подчиненных взглядом, полным тревоги, но возразить не посмел.

Все трое инквизиторов носили штатское, отмеченные только фибулами в виде закрытого ока, но впечатление производили гнетущее –

бледные, точно редко бывали на свежем воздухе, и с постными гримасами, что делали изначально разных геммов похожими друг на друга. Конвоиры остановились у подножия лестницы и дальше не шли, в то же время перекрывая путь к отступлению. Деваться некуда.

Пусть Лес и Норма не понимали, куда и с какой целью пропал Илай, пусть не смогли удержать от спонтанного побега Диану, пусть тревожились и, передав раненого Егорку в лазарет, попытались отыскать хоть какие-то следы, но они допустили главную ошибку – ослушались прямого приказа своего куратора от Инквизиции и не передали им Катерину сразу после того, как отбили ее у бандитов. И за эту ошибку им предстоит расплачиваться.

– Лучше бы им вернуться и объясниться самим, – продолжал рассуждать прямой как лом Яшма, – иначе их сочтут отступниками и дезертирами.

«Уже сочли», – обреченно подумала Норма, преодолевая последние ступени.

Октав никак не прокомментировал медлительность, с которой они поднимались, лишь дернул уголком рта и проронил:

– Следуйте за мной.

А что еще им оставалось? Экзекутор миновал просторный холл, поражающий давящим мрачным великолепием убранства: снизу мраморные колонны оплетали скульптурные композиции, представляющие грешных мирян, что в исступлении вздымали руки, тянули их к белокаменным крылатым фигурам, теснящимся у самого потолка, почти теряющегося в тени. Мозаичный пол изображал некую оптическую иллюзию затягивающей в свою глубину воронки, отчего у ступающих по ней ноги превращались в студень. С далекого расписного потолка свисали на цепях люстры с сотнями свечей, но даже их пламя не развеивало стылость этого места. А может, Норма чувствовала себя здесь не более уместной, чем мраморные грешники, обреченные на страдания.

Встречающиеся им на пути инквизиторы – нотариусы и архивариусы, операторы и экзекуторы – не проявляли ни малейшего интереса к геммам, облаченным в форму сыскного управления и следующим за Турмалином. Норма отметила, что большинство из них были простыми людьми. Что ж, оно и логично. В начале дня все были заняты лишь своими делами и спешили кто куда, прижимая к груди кипы грамот и тихо переговариваясь с напарниками. Каким бы вопиющим ни был проступок отряда сыскарей, он наверняка не мог оказаться слишком уж значимым в масштабах Церкви. По крайней мере, Норма на это очень надеялась.

– Сюда, – взметнул плащом Октав. Он старался не встречаться с бывшими сокурсниками взглядом. Будь тут Илай, он бы наверняка сообщил им хоть какую-то информацию.

«Но Илай сейчас не с нами, – одернула себя Норма. – Думай только о том, что есть».

Они поднялись на два пролета вверх по широкой лестнице с резными и тщательно навощенными перилами, затем проследовали по коридору с мало не сотней высоких узких дверей. Стук подкованных каблуков отдавался от стен и острых сводов, несмотря на ковровую дорожку. Казалось, они оскверняют это место шумом своих шагов.

Наконец Октав остановился напротив одной из дверей. Она, единственная из всех, была чуть приоткрыта. Октав поджал губы, и Норма заметила просверкнувший в его сиянии страх.

«Ему-то чего бояться?» – успела удивиться она.

Экзекутор протянул едва дрогнувшую руку и толкнул дверцу.

– Входите, – процедил он, уложив треуголку, отороченную лебяжьим пухом, на локоть и вытянувшись снаружи, точно страж.

Лес шагнул внутрь первым. Норма просеменила следом, неосознанно стараясь держаться за широкой спиной брата, испускающей жар, словно печка.