Ген Человечности. Трилогия
Шрифт:
— Ты хочешь сказать, у них нет людей?
— Думаю что да. У них, вполне возможно — элементарно не хватает людей. Вообще сейчас нигде и ни на что не хватает людей. Это мы — действуем малой группой. А они обеспечивают жизнедеятельность огромной базы, затыкают дыры. Я думаю — у них сильно не хватает людей. Ни на что.
— При нехватке людей не устраивают бои друг с другом, такие как мы видели.
Это да… До сих пор не могу понять сути и смысла разборки по сути между своими же — на аэродроме. Или они друг другу уже не были своими? Тогда почему стрельба началась по нашему выстрелу — выходит именно нашего выстрела ждали,
— Внимание!
Я прислушался — и аж холодный пот прошиб. Знаете, такой звук, очень низкой частоты, буквально на грани человечного восприятия — но слитный и мощный. Слышишь — и понимаешь, что к тебе приближается нечто большое и мощное. Это не был звук работы танковой турбины, она свистит и свистит очень тихо. Это был звук работы дизеля танкового транспортера Ошкош или чего-то в этом роде. Огромная, неповоротливая — но очень крепкая и проходимая машина тягач, берущая на полуприцеп танк, а в кабину — весь его экипаж.
Не сговариваясь, вскочили с мест — мысль была только одна, за нами — или нет.
— Я проверю тыл… — сказал майор.
— Добро. Я пока тут.
Если за нами — то придется сваливать очень быстро. Это очень знакомый звук для всех, кто прошел Ирак — так звучит двигатель тяжелого транспортера Ошкош, который тягает танки — в Ираке они ходили в обычных конвоях. Жрет много топлива — но надежный и кабина на семерых и бронирована в стандарте…
Одержимые — которые были на дороге и перед пожарной станцией зашевелились, некоторые начали подниматься на ноги. Я не сразу сообразил, что скопление одержимых около какого-то места — это сейчас демаскирующий признак, значит — там кто-то есть. Но убитый из огнестрельного оружия одержимый — это тоже демаскирующий признак. Вот и думай — что делать.
Но те, кто двигался колонной по темноте — об этом не задумывались…
Первым шел Страйкер — в Иракском варианте, желтый и обвешанный решетками и со стапятимиллиметровой пушкой — машина огневой поддержки. На нем был установлен, видимо вручную прожектор, и этот прожектор освещал дорогу. Следом шел еще один Страйкер- с высокой надстройкой, в варианте КШМ. Дальше же, один за другим шли танковые транспортеры — я насчитал двенадцать штук, но нынешним временам — огромная цифра. И каждый из них делал то, для чего он и закупался армией Соединенных штатов Америки. Каждый транспортировал платформу, танковый трейлер, причем на восьми из них были танки М1 Абрамс, на четырех — по две М2 Бредли. Итого — восемь танков и восемь боевых машин пехоты. Даже в прежние времена — это значительная сила, при умелом использовании — она способна раскатать в блин не самую маленькую базу противника. А сейчас…
Замыкали колонну три грузовика Ошкош, с бронированными кабинами и кузовами, тоже Иракская версия. Я попытался вспомнить откуда эту технику отправляли в Ирак и не смог вспомнить. Видимо, где то они набрели на нехилый склад такой техники.
Удивительно повели себя одержимые. Какие-то припали к земле, будто прячась. Какие-то притворились мертвыми! — не поверил бы, если бы не видел своими глазами. Какие-то бросились бежать. И лишь один в безумии своем бросился на колонну — и погиб под колесами. В него даже никто не стрелял…
В здании пожарки были современные оконные группы — с пластиком вместо стекла, кто-то постарался. Но даже они — дрожали, когда один за другим тягачи
На нас не обратили ни малейшего внимания. Мы были всего лишь букашками, путающимися под ногами слона. Для тех, кто выдвигался сейчас на позиции силами больше чем двадцати единиц бронетехники — два стрелка интереса не представляли…
Прошли…
— Что?
— Броня. Двадцать единиц — ответил я майору — восемь танков, столько же боевых машин пехоты…
— Многовато для нас…
— Я не знаю про парней, которым это было бы маловато…
Майор хмыкнул.
— Вообще то я знаю. Та база, откуда послали разведчик, сбитый нами — вот там такие силы были бы в самый раз.
— Но это их база.
— Ты уверен?
Вообще то нет. Только сейчас в голову пришла мысль — а что если это разборки между своими? Которые вольно-невольно спровоцировал один-единственный выстрел. Может — они даже ждали его — но скорее всего нет. И когда мы пристрелили одного из них — остальные начали брать власть в свои руки…
Ведь те, кто разрушил мир — кое-о-чем позабыли. Современный мир — тот который был до катастрофы — был предназначен для парней с деньгами. Все и вся мерялось на деньги. Если у тебя есть деньги — т король жизни. Ты можешь позволить себе все что угодно — какую угодно жратву, телок, развлечения. Наконец — ты мог позволить себе безопасность: ты нанимал парней с оружием, либо платя налоги, либо платя непосредственно этим парням с оружием. Причем заметьте — парни с оружием, пусть они были сильнее всех — они не пытались отнять у других людей то что им нужно силой оружия, они довольствовались тем, что им давало общество и отдельные его члены. А те, то не желал довольствоваться — те становились преступниками. В сущности, вся хитрая и громоздкая система законов, норм и правил была придумана с одной целю — чтобы заменить право сильного — на писанное право.
Но те, кто это все устроил — не учли один маленький, но очень неприятный для них момент. Когда они сотворили все это — они разрушили и общество, и законы, охраняющие по сути их же. Тот, кто все это сделал — он ненавидел и общество, и людей, и вообще всю планету — иначе бы он не сделал такое, не открыл бы ящик Пандоры, не дал бы смерти волю. Но он не учел, что когда не стало общества — не стало и его защиты. И он сам уже стал не нужен тем людям с оружием, которых он поставил себе на службу. Потому что сейчас — право сильного, право вооруженного, и в этой системе координат — он ноль. Возможно он так этого и не понял…
— Остаемся? Или попробуем уйти?
Майор взглянул на часы.
— Все равно ночью лучше не связываться с одержимыми. Спи, капитан, я первым встану на дежурство.
Катастрофа, день сорок восьмой
Южная Каролина
19 июля 2010 года
Попались…
Собственно говоря — это должно было когда-то случиться, я даже удивлялся нашей везучести. Группы подобные нашей имеют мало шансов, два человека — это ничто. Можно было бы идти тихо — но возникала проблема с собаками, с одержимыми — с озверевшей, и готовой насытиться чем угодно живностью. В них приходилось стрелять, они замедляли темп движения. В общем и целом — от них были проблемы…