Ген жизни
Шрифт:
Наступил октябрь. Все чаще хмурые тучи ходили над дачным поселком, все ниже опускаясь к домику. Марго проснулась ночью оттого что голове стало холодно, волосы намокли, с крыши лилась вода прямо в кровать.
– Мама, домик тоже плачет! – закричала Марго.
Валентина Ивановна зажгла свечу, благо муж купил их целую упаковку, подставила ржавое ведро под струю, стекающую водопадом, быстро переложила девочек на свой диван. Папы как всегда не было. Марго с Наташей с ужасом смотрели на потоп. А мама почему – то стала читать Молитву «Отче наш». Дождь неожиданно прекратился.
– Мама,
– Обязательно мы с вами их выучим, – заулыбалась Валентина Ивановна.
Она укрыла одеялом девочек, поцеловала их, хотела погасить свечу, но услышала нервный дребезжащий стук по стеклу.
– Кто там? – спросила она испуганно.
– Не бойтесь, не родственники! – раздался грубый мужской голос за дверью.
Глава 4
Валентина Ивановна испуганно натянула оренбургский платок, робко подошла к двери. Тридцатилетняя худенькая женщина маленького роста схватила кочергу, замахнулась, тихо спросила: «Отзовитесь, кто вы?».
– Человек, – раздался раскатистый смех на улице.
– Я не открою, подожду мужа, он сейчас придет, – взволнованно произнесла Валентина.
– А почему ваш муж должен прийти сюда, на мою дачу? – удивился мужчина, – открывайте немедленно!
Марго с Наташей переглянулись, быстро спрятались под одеяло. Они ничего до конца не понимали, может быть много болтали, теперь их выселят с Южного полюса. А может это разбойник рвется к ним в дом, хочет съесть их. Валентина Ивановна поставила кочергу в угол, открыла дверь, выставляя вперед свечу на вытянутой руке.
Лицо мужчины осветилось мгновенно. Он был очень красив. Несмотря на свой возраст. Ему было далеко за сорок. Григорий выглядел стройным могучим молодцом с горящими карими глазами. Настоящий казак – хозяин. Очень высокий, статный, подтянутый. Мужчина наклонился ниже, чтобы войти в дом, который сам строил из подручных средств, удивленно рассматривал похитителей добра, пусть заброшенного, но все же собственность. После смерти жены на даче ни разу не был, слишком много воспоминаний. Сегодня охотясь на сезонного зайца промок, решил переночевать у себя на даче, никак не ожидал увидеть целое царство красавиц.
Из-под одеяла выглядывали два любопытных глаза Марго. Она рассматривала богатыря с убитым зайцем в руках, с ружьем и рюкзаком на плече, думала, опять находится в сказке «Алиса в стране чудес!», только зайца почему – то прикончили.
– Мир дому моему! – произнес Григорий Фомич громко. – А почему вы здесь, да еще с детьми?
– Мы беженцы из Карабаха, – соврала Валентина, краснея. – муж ищет жилье, пороги оббивает, чтобы прописаться. Извините, что без спросу заняли вашу дачу, думали, заброшенная.
Григорий Фомич сурово глянул на ржавое ведро, остатки воды, капающие с крыши, снял дождевик, бросил в угол. По – хозяйски заглянул под диван, вытащим оттуда топор. Валентина сжалась, закрыла собой детей.
– Не трогайте их! – закричала она. – Мы сейчас уйдем!
Григорий Фомич тяжело вздохнул, злым взглядом просверлил ее, молча вышел.
Валентина услышала
– Ну пока так! – вздохнул Григорий Фомич. – Дырку рубероидом закрыл на время, приколотил, чтобы ветром не унесло. Будет сухо, покрою шифером. Что ж вы мокроту разводите? Да, еще вот что, хозяйка, я шкуру снял с зайца, разделал. Можешь завтра приготовить его детям, умеешь хоть?
– Да, смогу, – закивала Валентина.
– Только подольше вари, хоть русак молодой, на всякий случай не помешает, – вздохнул мужчина. – Меня Григорий зовут. Живите сколько хотите на даче, я не против.
– Спасибо большое, – вытирая слезы произнесла молодая женщина, выглядевшая старше своих лет от вновь появившихся морщин, – меня Валя.
Из – под одеяла выглянула Марго, улыбнулась новому другу, помахала ему рукой, подзывая.
Григорий Фомич подошел, наклонился, услышал шепот: «А меня Маргарита, но для друзей Марго, зови меня так».
Григорий Фомич улыбнулся, потрепал белокурые кудряшки, кивнул. А Марго продолжала знакомство: «А это моя старшая сестра Наташа, —открывая одеяло добавила она, – но она спит».
– Ничего я не сплю! – возмутилась Наташа, протирая глаза.
– Рад знакомству! – пробасил Григорий Фомич, – зовите меня дядя Гриша.
Дождь затарабанил по крыше вновь, но вода уже не бежала фонтаном из дырки. При дяде Грише как – то стало сразу теплее. Хотя он ничего не говорил, перевернул матрац на другую сторону, прощупал мокрое место, достал кусок целлофана с антресоли над дверью, накрыл им диван. Затем взял рюкзак, достал оттуда две банки тушенки, хлеб. Открыл железное сокровище, запах чесночной приправы разнесся по даче. Григорий нарезал крупными ломтями хлеб, густо намазал сверху мясистую роскошь, из которой торчал лавровый лист, аккуратно положил на постеленную газету четыре тушеночных бутерброда, налил горячего чая из термоса, улыбнулся и спросил: «А вы, девочки, после шести едите или фигуру держите?»
– Нет, мы не держим! – закричала Марго, и первая подбежала к столу.
Наташа нехотя поплелась следом, захватив с собой теплое одеяло, как царскую накидку, горящими глазами смотрела на густо – намазанный бутерброд. Валентина проглотила слюну тоже, улыбнулась Григорию Фомичу села на краешек табуретки рядом с ним.
Ничего вкуснее она в своей жизни не ела. Мягкая сочная говядина обжигала горло новой силой жизни. Валентина даже себе не признавалась, что голодала все эти дни. Денег не было, муж на даче не появлялся, она не могла уйти, не оставит же девочек одних в этом запустении. А чай у Григория какой вкусный, сладкий с ароматными нотками лимона, чабреца, разнотравья она на севере не пробовала такой никогда.