Ген жизни
Шрифт:
Незадолго до этих событий, Василий Федорович Паделкин столкнулся с Григорием Фомичев на стадионе. Нет, они не ходили смотреть футбол, пить пиво. Стадион превратился в рынок в городе Ставрополе. Там продавали все: от дешевых гвоздей до норковой шубы. Григорий Фомич пришел купить крепежи для новой крыши. Он же обещал худенькой Валентине шифером дачу накрыть. Слово было у него мужское прочное, как глыба. Никто не мог это слово сдвинуть. Если Гриша сказал, намертво заколотил. Все держалось на этом простом русском слове. Раньше мужик мужика не уважал, если тот слово не держал. А сейчас слова летают как рой мух, садятся, падают, вылетают, прилипают, никто не за
Бабы горевали за Гришей, который всем помогал. Кому колонку починит, кому денег займет, кому старый овчинный тулуп подарит. Эх, настоящий русский мужик был. Не терпел несправедливости. Зачем он тронул этого пижона в белом костюме, замечание сделал, что тот без очереди лезет. А тот почему – то испугался, когда его увидел.
– Точно, этот тип в белом костюме и есть убийца! – закричала соседка. – Я с Гришей на стадионе была. Он как раз шел на рынок, я с ним прицепилась. Хотела лампу на телевизор купить, какую нужно, моя сдохла. А кто лучше Гришки в них разбирается? Он мне помог. А сам пошел гвозди покупать. Я еще тогда подумала, куда ему столько гвоздей? А этот бандюган в галстуке, оттолкнул Григория Фомича, забрал последнюю коробку. Сами знаете все подряд гребут на этом рынке, не успеешь схватить. Ведь с утра пошли, уже пусто. Ну Гриша его по плечу похлопал, говорит: «В очередь встань!». Этот шальной обернулся и в цвет костюма стал, даже еще белее. Я еще думаю, не похож на нашего, со светлой рожей, лето прошло, а он не загорел. Этот белесый коробку уронил, гвозди фонтаном посыпались, развернулся и побежал, будто Гриша его ударил. А Григорий Фомич говорит, – где – то я его видел, не могу вспомнить? Так всю дорогу и шел, брови крест – накрест, вспоминал видно, кто это был. Меня вообще не слушал. Вот так и дошли. А тот видно вспомнил! – ахнула соседка. – Точно, бабы, это он его убил!
Соседка говорила все это шепотом, будто вела расследование, оглянулась испуганно, затем посмотрела на раскрывших рот подружек и замолчала. Мало ли, может за эту догадку ее топором по голове тоже стукнут. Она резко замолчала, быстро развернулась и пошла прочь. Все подумали, в милицию побежала рассказывать про белесого. Но соседка закрылась в квартире на все замки, зачехлила все шторы. И подумала: «Болтать вредно, рогатые вокруг языка так и вьются. В любой час могут прийти».
Григорий Фомич действительно вспоминал, где видел Василия Федоровича Паделкина. Конечно, он давно не брал в руки выпускной альбом сына. Именно там он видел этого парня. На общих фотографиях в морской форме с гюйсеком, они всегда стояли в обнимку – его Витюша и Васек. Два неразлучных друга. Один раз сын привозил его даже в гости. Тогда они еще жили на Карла Маркса. Давно это было.
Но теперь Григорию Фомичу не суждено было это вспомнить. Он первый раз в жизни не сдержал слово. А худенькая женщина Валентина с двумя дочками ждет, когда он починит крышу шифером.
После ухода мужа, Валентина сидела возле печки на земле молча, не слышала, как шипит вытекающая сытная заячья подливка, как ее тянут за руки плачущие дочки, как небо вновь затянулось низкими черными тучами. Как тяжелые крупные капли медленно падали на глиняную печь, оставляя темные пятна на побелке. Дождь начинал разбег, сначала редкие капли плюхались в кастрюлю, затем частота их падения увеличивалась и вот он косым линиями уже хлестал
– Мама, пошли в дом, ты мокрая! – кричала Марго.
Наташа пыталась поднять маму со спины. Откуда – то взялись силы у девятилетнего ребенка она смогла оторвать худое тело от земли, Валентина подняла глаза к небу, оно плакало вместе с нею.
– Господи, помоги! – закричала молодая женщина, которая не знала, как прокормить детей, не знала, почему ее предал муж, не знала, что дальше делать? А ведь он предал не только ее, он предал этих крохотных человечков, часть себя. Как можно оставить без копейки их? Одних в чужом городе, на чужой даче.
Валентина посмотрела на Марго, оглянулась на Наташу, увидела повзрослевшие серьезные лица дочек. Она вздохнула, быстро поднялась, фартуком вытерла лицо, им же схватила кастрюлю с плиты, ласково произнесла:
– Девочки, никого не будем ждать, сядем обедать, такая вкуснятина получилась!
Марго переглянулась с Наташей, подмигнула ей и побежала открывать дверь.
На следующий день Валентина заплела девочкам косы, взяла норковую шубу, закрыла дачу, решила пойти в город вместе с девочками. Она была уверена, что Григорий Фомич обязательно придет, поэтому оставила на столе записку: «Мы скоро будем!».
В город Ставрополь Валентина доехала на попутной машине, попросила подвезти без денег. Водитель глянул на детей, вздохнул, согласился доставить их поближе к рынку. Это был Нижний рынок. Крытая полукруглая громада с продуктовыми рядами. Вокруг здания расположились лоточники со своим тряпьем, мелочники со своими железяками. Валентина стала возле лоточников.
– Шуба норковая новая! – тихо говорила она, глядя в пол.
– Красавица, дай погадаю, что было, что будет, что тебя ждет! – произнесла ласково наглая цыганка, рассматривая шубу. – Вижу, счастливая ты!
Валентина вздохнула, удивленно посмотрела на цыганку. Та улыбнулась и добавила: «Будешь, будешь скоро счастливая! Красивый принц за тобой едет, озолотит, если поможешь моему больному ребенку!».
Валентина с жалостью посмотрела на цыганку, пожала плечами. Конечно, все отдала бы на лечение ее чаду. Но у самой ничего нет.
– Я дам на лечение, если шубу продам, – пообещала Валентина.
– Кума, как тебя зовут? – поинтересовалась цыганка.
– Валя.
– Меня Мария. Вижу муж тебя бросил с двумя ангелочками, – сочувствовала цыганка, – горемыки мы с тобой обе. Меня тоже. Но у меня их четверо.
Валентина грустно посмотрела на новую подругу, в ее черные без зрачков глаза и спросила.
– Четверо?
– Да! Будь он проклят! С русской сбежал! Я их весь род прокляла до самого последнего колена!
Цыганка посмотрела на Валентину оценивающе, будто покупала лошадь, чуть ли не заглянула в рот, чтобы увидеть зубы, улыбнувшись всеми золотыми. К ним подбежал цыганчонок пяти лет, схватился за шубу, стал трясти.
– Тетенька, дай на хлебушек, три дня не ел! – запричитал пацан.
– Карде бул! – закричала цыганка, и толкнула мальчика в плечо. – Это мой сынок, младшенький. Три девки еще у меня. Старшей тринадцать, замуж недавно отдала.
– Поздравляю, – улыбнулась Валентина.
Марго посмотрела на мальчика, протянула ему орех, она подобрала его, когда машину ловили. В лесополосах везде росли орехи возле дороги.
– На, возьми, – улыбнулась Марго.
Цыганчонок выхватил у нее орех, бросил его в лицо ей.
Цыганка схватила его за ухо, выкрутила так, что он головой потянулся к небу, стиснув зубы, косился на Марго.