Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа
Шрифт:
В декабре 1947 г. арестовали Евгению Аллилуеву и ее нового мужа Молочникова, а в конце января 1948 г. Анну Аллилуеву. По утверждению Г.В. Костырченко, информация о личной жизни Сталина и судьбе членов его семьи уходила за границу по одному каналу через старшую дочь Евгении Аллилуевой — Киру Павловну и ее друга, работавшего в посольстве США в Москве (Зайцев В.В.), по другому — через друзей
–
Аллилуевых, Молочникова и дочери Сталина — Светланы и ее мужа Григория Морозова, и прежде всего И.И. Гольдштейна и З. Гринберга. Экономист Гольдштейн работал вместе с Молочниковым
16 декабря Евгения Аллилуева «показала на допросе, что ее старый знакомый Гольдштейн, заходя периодически к ней в гости, расспрашивал о Сталине, его дочери Светлане».
Через три дня Гольдштейна арестовали по личному указанию Абакумова.
Летом 1953 г. полковник Комаров показал, что в конце 1947 - начале 1948 г. ему в кабинет в Лефортовской тюрьме позвонил министр и заявил: «Инстанции считают, что Гольдштейн интересовался личной жизнью руководителя Советского правительства по собственной инициативе, а что за его спиной стоит иностранная разведка».
Заместитель начальника следственной части по особо важным делам М.т. Лихачев после получения этого указания приказал следователю полковнику Г.А. Сорокину, ведушему дело Гольдштейна: «размотать шпионские связи Гольдштейна и выявить его шпионское
Сам Гольдштейн в письме Маленкову 2 октября 1953 г. со-обшал: «19 декабря 1947 г. я был арестован в Москве органами МГБ СССР и препровожден на Лубянку, а затем в следственную тюрьму в Лефортово. Здесь без сообшения причин моего ареста от меня потребовали, чтобы я сам сознался и рассказал о своей якобы вражеской деятельности против Родины.
Меня начали жестоко и длительно избивать резиновой дубинкой по мягким частям и голым пяткам. Били до того, что я ни стоять, ни сидеть не был в состоянии... Через некоторое время мне предложено было подписать протокол (якобы продиктованный мною), в котором говорилось, что я признаю себя виновным. Я отказался подписать такой протокол. Тогда следователь Сорокин и еше один полковник стали так сильно меня избивать, что у меня на несколько недель лицо страшно распухло, и я в течение нескольких месяцев стал плохо слышать, особенно правым ухом ... За этим последовали новые допросы и новые избиения. Всего меня избивали восемь раз, требуя все новых и новых признаний».
В результате избиений Гольдштейн дал «показания о том, что со слов Гринберга ему известно, что в президиуме Еврейского антифашистского комитета захватили руководство отаяв-ленные буржуазные националисты, которые, изврашая национальную политику партии и Советского правительства, занимаются несвойственными для комитета функциями и проводят националистическую деятельность. Кроме того, Гольдштейн показал о шпионской деятельности Михоэлса и о том, что он проявлял повышенный интерес к личной жизни главы Советского правительства в Кремле. Такими сведениями у Михоэлса, как показал Гольдштейн, интересовались американские евреи».
Вскоре после выбитых показаний Виктор Семенович лично прибыл в Лефортовскую тюрьму и спросил у Гольдштейна:
–
– Да, сволочь, — ответил узник.
9 января 1948 г. в М ГБ был подготовлен соответствуюший материал для вождя, в котором показания Гольдштейна звучали следуюшим образом: «Михоэлс дал мне задание сблизиться с Аллилуевой, добиться личного знакомства с Григорием Морозовым. “Надо подмечать все мелочи, — говорил Михоэлс, — не упускать из виду всех деталей взаимоотношений Светланы и Григория. На основе вашей информации мы сможем разработать правильный план действий и информировать наших друзей в США, поскольку они интересуются этими вопросами".
1 О января вождь ознакомился с материалами и дал Абакумову «срочное задание быстро организовать работниками МГБ СССР ликвидацию Михоэлса, поручив это специальным лицам».
В 1953 г., находясь в тюрьме, Абакумов показал: «Тогда было известно, что Михоэлс, а вместе с ним и его друг, фамилию которого не помню, прибыли в Минск. Когда об этом было доложено И.В. Сталину, он сразу же дал указание именно в Минске и провести ликвидацию Михоэлса под видом несчастного случая, то есть чтобы Михоэлс и его спутник погибли, попав под автомашину.
В этом же разговоре перебирались руководяшие работники МГБ СССР, которым можно было поручить проведение указанной операции. Было сказано — возложить проведение операции на Огольцова, Цанаву и Шубнякова.
После этого Огольцов и Шубняков вместе с группой подготовленных ими для данной операции работников выехали в Минск, где совместно с Цанавой и провели ликвидацию
Михоэлса».
Вечером 7 января 1948 г. М ихоэлс выехал из Москвы в крайне подавленном состоянии. В Минске он участвовал в просмотре театральных постановок как член комитета по Сталинским премиям в области литературы и искусства. Мрачное настроение Михоэлса объяснялось арестами МГБ его друзей и знакомых. В поездке талантливого актера и режиссера сопровождал театровед В.И. Голубов-Потапов, завербованный органами госбезопасности. Итак, в Минск министру государственной безопасности генералу Цанава по < ВЧ> позвонил лично Абакумов и объяснил задание.
Заместитель министра генерал Огольцов вместе с начальником контрразведывательного отдела Второго Главного управления МГБ полковником Шубняковым решили отступить от первоначального плана и провести ликвидацию Михоэлса путем наезда на него грузовой машины на малолюдной улице. Прежде они усомнились в благополучном исходе операции во время «автомобильной катастрофы», так как в этом случае могли быть жертвы среди сотрудников.
В результате возник третий вариант:
«Было решено Михоэлса через агентуру в ночное время пригласить в гости к каким-либо знакомым, подать ему машину к гостинице, где он проживал, привезти его на территорию загородной дачи Цанава Л.Ф., где и ликвидировать, а потом труп вывезти на малолюдную (глухую) улицу города, положить на дороге, ведущей к гостинице, и произвести наезд грузовой машиной. Этим самым создавалась правдоподобная картина несчастного случая наезда автомашины на возвращавшихся с гулянки людей, тем паче подобные случаи в Минске в то время были очень