Генерал бубновый
Шрифт:
– Анита!
Предложил встретиться вечером – она отказалась. Но Мищев был неудержим, его вдруг понесло. Он шел по пятам до самой редакции газеты «День города», где она работает и сейчас приносила репортаж на подпись Жохову.
– Хорошо, Юра. Я занесу тексты и выйду, если вы так настаиваете.
Он не повел ее ни в ресторан, ни в кафе, что было бы бесцеремонно и пошло, а предложил прогулку на теплоходе.
Вернувшись в Москву. Мищев оформил депутатский запрос в областную налоговую службу, в антимонопольный комитет по
Предварительные результаты проверки показали, что НПЗ недоплачивает в бюджет до полумиллиарда рублей, что могло бы стать существенной поддержкой для города с общим бюджетом в семь миллиардов и большим дефицитом, который покрывается кредитами, а проценты по ним нарастают, словно ком грязи в ненастный день, делая бесперспективной тенденцию к развитию города.
О чем он вскоре забыл, потому что его волновала та женщина, та прекрасная Анита, с которой познакомился недавно и уже отправил ей сумбурную телеграмму на поздравительном бланке и теперь ждал окончания депутатской сессии, чтобы снова уехать в Царевск.
Финансисты в думе были, но теоретики старой формации. Практическую сторону рынка они не понимали и не хотели вникать в те законы, которые принимались Думой и делались вроде воровских, когда вход рупь, а выход – пять. Мищев это быстро усвоил, продвигая с приятелями проект холдинга «МКМ», приобретая на аукционах московскую недвижимость, старательно избегая скользких тем. И все же прокол случился. Новый управляющий банка «МКМ» с подачи Кузяева взял на кассовое обслуживание фирму с нелепым названием «Джангар». Сотрудники привозили наличку в больших чемоданах, сдавали, а затем распоряжались по мере необходимости со своего рублевого и валютного счета. Банк соответственно получал выгоду, взимая проценты с валютных операций.
И вдруг прокуратура в ходе встречной проверки затребовала все документы по фирме «Джангар». Фирма, как выяснилось, не занималась ни производством, ни торговлей, а деньги имела огромные. Предположительно от наркоторговли, что напрямую доказать следователи не смогли. Владелец «Джангара» успел выехать за границу, заранее уничтожив документы, а два сотрудника фирмы бесследно исчезли. «МКМ» предъявили обвинение в многомиллионном отмывании грязных денег. Потребовалось немало усилий со стороны группы депутатов во главе с Мищевым, чтобы погасить возникший конфликт, снять обвинение.
Российская сфера коммерции была скользкой, как зимний каток, где то ли сам упадешь, то ли столкнут. А кровь бурлила и юношеский романтизм не давал покоя.
После изгнания из ЛДПР вместе с таким же молодым депутатом Аверьяном Гвоздевым с формулировкой «за антипартийную деятельность», хотя все случилось спонтанно. Они оба поддались порыву и вопреки указаниям бессменного Лидера проголосовали за импичмент против Ельцина. Это казалось в ту пору таким важным. Как и создание своей партии, чтобы бороться против засилья олигархов, и откровенных коррупционеров, которые словно вши расползались по всей России.
За этой всей возней в думе с мелкими стычками противоборствующих
В Государственной Думе при формировании комитета по собственности предложили назначить заместителем Мищева Юрия Ивановича.
– Молод еще! – Выкрикнул кто-то из первых рядов.
– Вот и хорошо, что молод, – осадил депутата Селезнев. – Пусть впрягается. Его пристрастие к лошадям проглядывало в словечках «охамутать», «закусил удила», что для профессионального журналиста и коммуниста с двадцатилетним стажем, казалось странноватым. Мало кто знал, что Гена Селезнев до двенадцати лет жил в деревне, умело седлал лошадей и ухаживал за ними с той тщательностью, какая возникает от страстной любви к этим гривастым животным с большими глазами, которые, кажется, все понимает, а не могут сказать.
Мищев действительно впрягся с радостным юношеским задором. Что не всем нравилось.
В перерыве между заседаниями спикер думы Селезнев неожиданно пригласил к себе в кабинет «надо побеседовать».
– На тебя жалоба… – Мищев удивленно вскинул вверх брови. – Да от самого Жириновского. Перебивал выкриками выступление депутата от его фракции.
– Так Зубков такую ахинею нес по поводу госсобственности!
– Но вы же зам председателя комитета. Следом за вами Гвоздев поднялся с репликой…
– Извините, не сдержался.
Хорьковский вошел в кабинет без предупреждения, видимо, заранее очаровав подарком бдительных помощников председателя Думы. Он вежливо поздоровался, покосился на Мищева, словно бы намекал, что он тут лишний. Но Мищев остался сидеть в кресле.
– У нашей компании юбилей. Хотел лично пригласить вас Геннадий Михайлович.
Он положил конверт на стол Селезнева. И полуобернувшись:
– И вы приходите. Будет возможность ближе познакомиться, – сказал он, протягивая конверт с эмблемой «ЮКОСа». – У нас с вами немало общих знакомых – Трутнев, Поранин. Да и ваш банкир Александр Мыльников мне симпатичен. Широко шагает.
Селезнев поднялся из кресла и, стараясь сохранить на лице, пристойную благожелательность, что у него не всегда получалось, буркнул: парни, мне надо в сортир. А вы в переговорную. Маша покажет. Там чай, кофе…
Мищев много чего знал о «ЮКОСе» негативного, но Харьковский умел к себе расположить собеседника. Проходя через приемную, он слегка приобнял помощницу Машу и громко, чтоб слышали остальные, попросил, если появиться Зюганов, сказать, что его ждут в переговорной.
– Ваш холдинг МКМ идет в гору…