Генерал-коммандант

Башибузук Александр

Говорил он не очень убедительно, к тому же у меня возникли сомнения, что налетчик — немец: у него был довольно странный акцент.

— Кто вас сюда навел?

— Да я его не знаю… — Бергер машинально пожал плечами и болезненно скривил физиономию. — Томми договаривался.

— Где и когда он встречался? Как выглядел заказчик?

— Говорю же, не знаю!

Лукреция усмехнулась и еще раз молча саданула его по бедру.

— У-у-у!!! Не надо!.. — истошно заблажил Ганс.

— Не ори, — презрительно бросила француженка. — Все равно тебя никто не

услышит. Монти, выколи ему глаз…

Я несильно ткнул острием кинжала под веко, Бергер немедленно зашелся в очередном вопле, но упрямо продолжил гнуть свою линию.

Пришлось взяться за него серьезно. Скажу сразу, при проведении полевого допроса не требуется особая жестокость, главное — интенсивность, последовательность и предоставление фигуранту возможности выбора. При правильном применении подобной тактики можно расколоть любого человека. Конечно, исключения случаются, но Бергер не пожелал становиться таковым и «поплыл» уже через десять минут. Не пришлось даже применять крайние меры.

— Хорошо, хорошо! Хватит!.. — Ганс быстро закивал. — Все, я все скажу, — и зло ругнулся на русском языке: — Твою же мать, надо же было так встрять!

— Так ты русский?

– Да…

— Эти тоже русские?

Бергер кивнул.

— Добруш Иван Прохорович. Свои называли Петровичем. Тайво Миканнен — финн, а этот… — Добруш покосился на самого молодого из налетчиков. — Савинков Борька.

— Кто? — Фамилия показалась мне очень знакомой.

— Савинков, — повторил пленный. — Борис Викторович. Он недавно бежал из ссылки в России.

— Да ну на хрен!.. — вырвалось у меня на родном и могучем.

Вот это новость! Оказывается, я походя завалил одного из будущих лидеров Боевой организации эсеров, опаснейшего террориста, который попортил немало крови не только царскому режиму, но и большевикам. Так сказать, я его во младенчестве извел, еще до того, как он успел натворить дел. Даже не знаю, что и сказать…

— Вы из Третьего отделения? — быстро поинтересовался Добруш. — Я согласен на сотрудничество. Можете судить, пусть каторга, но оставьте живым.

— Об этом позже поговорим. Насколько я понял, вы эсеры, из Боевой организации?

— Так и есть.

— Он русский? — вмешалась Лукреция. — Ничего не пойму. Но что им от нас было надо? Франция с Россией — прочные союзники.

— Сейчас выясним, — пообещал я француженке и задал вопрос террористу: — А теперь — с самого начала, и подробно…

Вот тут и настал черед откровений, да таких, что я нешуточно оторопел.

Как выяснилось, боевики эсеров прибыли в Монтрё, чтобы устроить покушение на царя-батюшку или вообще на всю российскую делегацию участников мирной конференции.

— А вас, господин… — продолжил Добруш, — увы, не знаю, как вас величать, приказал взять Толстый, по возможности живым, а если не получится — грохнуть на месте. Он знал, когда вы появитесь в борделе и к кому придете. Правда, не упомянул, кто вы. Сказал, что это очень важно для нашего дела. Но подозреваю, его тоже подрядили. Кто — увы, не знаю. Он встречался накануне с

одним мутным человеком, вроде как англичанином. Гоц был против, но Толстый его уговорил.

«Твою же мать… — ругнулся я про себя. — Вот и провалился наш режим инкогнито в Монтрё. О моей будущей встрече с премьер-министром Франции знали только я сам и еще люди из Второго бюро. Получается — у лягушатников в контрразведке сидит „крот“, который стучит бриттам. Весело, однако…»

— Кто такой Толстый?

— Азеф. — Добруш презрительно сплюнул. — Всегда знал, что этот жид подведет нас под монастырь.

— Азеф?.. — Я в очередной раз не поверил своим ушам. Черт, только разговаривал о нем с Витте, а тут — на тебе: оказывается, эта мразь — под боком!..

— Ну да, Евно… как там его… Фишелевич. Он же Иван Николаевич, Валентин Кузьмич и Толстый.

— Так он здесь?

— Здесь, здесь, совсем недалеко, в городе квартира. Туда мы вас должны были привезти. А на соседней улице пролетка, ждет нас. Господин хороший, а как насчет кокаинчику, болит мочи нет. Могу и того… вырубиться. У меня в кармане табакерочка была…

— Сейчас получишь. А Гоц кто такой?

— Он. — Добруш поднял глаза к потолку. — Он фактически главный. Глава заграничного ЦК партии.

— Ладно, держи. — Я дал ему нюхнуть кокаина, а сам задумался.

С одной стороны, все эти гребаные социалисты-революционеры мне даром не нужны. А с другой — ликвидировав их ячейку, вместе с главными организаторами и идейными вдохновителями, я фактически уничтожу Боевую организацию эсеров, спасу кучу людей, которых они в будущем должны убить, и помогу сохранить спокойствие в России накануне войны с Японией. Опять же, через Азефа можно выйти на английского заказчика. Пожалуй, все-таки стоит заняться, тем более эсеры находятся рядом, а времени до утра еще много.

Закончив с Добрушем, я рассказал все Лукреции.

— То есть, сами понимаете, выйти на англичан в Монтрё можно только через этого самого Азефа. Я сам займусь этим, но мне пригодится хотя бы пара человек, умеющих держать оружие в руках.

Француженка досадливо поморщилась:

— Монти, это несколько выходит за рамки моих функций. Хотя почему бы и нет? Подождите здесь…

Она вышла и через пару минут вернулась с двумя крепкими молодыми парнями, очень похожими на сутенеров.

— Это Гастон и Леон. Они при оружии и помогут вам. Этого берете с собой? — Она показала на русского.

— Да.

— Хорошо; ребята, можете забирать, а вы, Монти, пока останьтесь…

Когда эсера утащили, Лукреция загадочно улыбнулась и шагнула ко мне:

— Монти, я не знаю, кто вы, да и не хочу знать, но не могу не отблагодарить вас за свое спасение.

После чего плавно стала на колени и ловко расстегнула ремень на моих брюках.

— Так, что там у нас? О-ля-ля, мне уже нравится…

Ну что могу сказать… Черт побери, это было прекрасно! Француженка оказалась редкостной мастерицей. У меня даже башка перестала болеть.