Генерал-майор
Шрифт:
– Ну, ваше высочество… Ради этого все и задумано.
– Insolent! Ах, каковы ж наглецы! Ничего, уж я им устрою. Все выложат!
– А где они сейчас? – дождавшись, когда великий князь успокоится, поинтересовался гусар.
– В карцере при нашей полковой гауптвахте. – Цесаревич вновь потянулся к графину. – В местную тюрьму я их не рискнул. Все эти поляки… мало ли…
– И очень правильно сделали, ваше высочество! – одобрительно покивал Денис. – А что, про гауптвахту тоже, верно, многие знают?
Великий князь со звоном поставил
– Ну, знают. Не так уж, чтоб многие, но… Адъютанты мои, как же им не знать?
– Казачки еще, – меланхолично напомнил Давыдов. – И вся утренняя прислуга. Скажете, не было зевак?
Наследник российского престола не успел ответить. В дверь кабинета учтиво и настойчиво постучали.
– Да! – раздраженно бросил цесаревич.
Вошел бравый адъютант, полковник. Вытянулся и, щелкнув каблуками, протянул желтоватый листок:
– Срочное донесение, ваше высочество!
– Срочное? Ну, давай… И ступай, ступай, братец…
Великий князь развернул листок… и, не сдерживаясь, выругался грубой нецензурной бранью:
– Все четверо мертвы! Трое караульных солдат убито!
– Но в карауле, кажется, четверо? – насторожился Дэн.
– Четвертый исчез. Ищут.
Глава 7
Место происшествия Давыдов осмотрел лично под видом военного пристава-дознавателя… или как уж тогда называлась сия должность. Осмотрел, опросил свидетелей – косвенных, прямых, естественно, не осталось.
Картина складывалась следующая. В карцер при главном полковом карауле – именно так в те времена именовалась гауптвахта – четверых злодеев водворили сразу же после задержания, утром. Поступили по уму – для каждого нашлась отдельная камера, ради чего пришлось срочно выпустить содержавшихся там за различного рода провинности солдат. Как и договаривались, великий князь намеревался допросить арестованных совместно с Денисом… однако, вот, немного не успел! Совсем-совсем немного.
Тут и не нужно было быть судебно-медицинским экспертом, чтобы почти точно сказать: смерть узников наступила совсем недавно, за пару часов до приезда цесаревича и Дениса. Один был застрелен, двое – заколоты штыком, последний же принял в сердце кинжал.
– Нет, не кинжал… Нож, ваше высочество, – обернулся от трупа гусар. – Видите рану? Одна кромка клинка – режущая, вторая – тупая. Определенно нож! Очень хороший, острый. И пользовались им, надо сказать, умело. Кстати, и караульных зарезали так же. Похоже, что этим же ножом… Застали врасплох.
– Полагаете, четвертый? – Цесаревич соображал быстро. – Я тотчас же отдам приказ об усилении розыска!
– Хотелось бы опросить унтер-офицеров… – высказал просьбу Дэн. – Еще – дежурного офицера и… Кто тут у вас занимается канцелярией?
– Они все ждут. – Константин Павлович хмуро махнул рукой. – Делай свое дело, Денис Васильевич, а я поеду уже. Послезавтра надо быть в Вене! Вернусь – доложишь мне обо всем обстоятельно. На сегодня – все.
Подозреваемый –
– И что же, все эти два года рядовой Петров провел здесь, в Варшаве?
– Да, так, – согласно кивнул полный поручик, ведущий всю канцелярию «главного караула». – Все оба года – здесь. Ну что о нем сказать? Служака справный. Взысканий не имеет, две медали. Хороший столяр.
– Столяр?
– Ну да, – покивал поручик. – Любитель, знаете, вырезать что-то из дерева. Поделки там всякие… Он обычно их в какую-то лавку сдавал. Здесь, в Варшаве.
– А какие именно поделки?
– Да чаще эти, знаете, птицы. С крыльями такими, из щепочек… Ну, в деревнях такие к потолку подвешивают… на севере.
Больше ничего толкового о Петрове Денис Васильевич не узнал и даже засомневался, а там ли он вообще копает? Уж больно портрет предполагаемого злодея вырисовывался геройский и бесконфликтный… Опять же, в свободное от службы время не пьянствовал, по падшим девкам не бегал, а резьбой по дереву занимался. С другой стороны, именно это и подозрительно! Не солдат, а агитплакат из истории советских вооруженных сил!
Однако же его вполне могли и подставить… Проникли, убили, а тело забрали с собой, дабы направить следствие на ложный путь. Могло так быть? Вполне. Правда, слишком уж громоздко. Ладно, сами – или самому – проникнуть да незаметно уйти. А ну-ка с трупом? Попробуй-ка его вынеси незаметно!
Лавку, лавку надо искать, будет хоть какая-то зацепка. Ну, и газетенки прошерстить… Там, кстати, уже и без Дениса работали, однако ничего толкового не узнали. Щелкоперов-журналюг установили, так они и не скрывались! Сразу, при задержании, начали орать, что газетчики… За то и поплатились. Чтоб не разболтали лишнего. А чего именно – лишнего? Вряд ли их, людишек напрочь левых, посвящали во всю задумку, скорее всего, использовали втемную. Тогда почему зачистили? Знали кого-то важного? Могли проболтаться, выдать. Тут надо работать со связями, и работать вдумчиво, использовать местные полицейские силы, сыск. Уж без местных – точно никак, без местных можно со своим… с Петровым этим… попытаться…
Список варшавских сувенирных лавок лежал перед Давыдовым уже вечером. Всего их оказалось тридцать две! И это только крупные, так сказать, посещаемые. Деревянными скульптурами вполне могли торговать и на рынках, и старьевщики… С другой стороны, деревянные русские птички – вещица приметная. Интересно, кто бы их мог купить?
С лавками неожиданно помогла Данута, заглянувшая к Денису на огонек уже буквально на следующий день, причем – с утра.
– Я просто так зашла, правда. Посмотреть, как ты живешь.