Генерал-майор
Шрифт:
– Так, так! Просим, просим!
Пришлось рассказать, уж деваться некуда. Собравшиеся внимали столь благоговейно, что пришлось еще и почитать стихи:
В ужасах войны кровавой Я опасности искал, Я горел бессмертной славой, Разрушением дышал…– А теперь – жженка, господа! – дождавшись конца аплодисментов, громко воскликнул хозяин, сухопарый пан Хвороцкий. – Настоящая гусарская жженка!
По знаку пана Яцека двое слуг
– Мешаем один к трем, – со знанием дела распорядился Давыдов. – Одну часть водки на три шампанского… Смотрите не перепутайте, а то с ног будет валить! Оно, конечно, хорошо, но среди нас дамы, не хотелось бы, чтобы они раньше времени улеглись, а!
Шутка Денис возымела успех, и лишь дождавшись, когда всеобщий смех чуть поутихнет, гусар вновь приступил к руководству действом, а потом и вообще взял дело в свои руки: выхватив саблю, опустил клинок в чашу…
– Сахар давайте, ага…
Расплавленный сахар, обливаемый шампанским и красным французским вином, медленно стекал по клинку, жжеными каплями падая в чашу.
– Ну вот вам и жженка, дамы и господа! Прошу пробовать.
Ой как все ломанулись! Подставляли под поварешку стаканы, бокалы, некоторые даже миски!
Оркестр грянул мазурку, затем – полонез и, наконец, вальс, постепенно выбивающийся из изгоя в короли танца! Первый танец Денис Васильевич танцевал с гостеприимной хозяйкою дома, второй – с еще одной представительной дамой, а уж третий… Третий посвятил Данусе!
– Я так ждала! Так ждала тебя, Денис… Так ждала…
Ах, как сияли волшебные серо-голубые глаза, как трепетали ресницы, а уж улыбка была диво как хороша, а ямочки на щечках так непосредственно дерзки, что словно сами собой приглашали влюбленных к уединению. Хотя… Можно ли было назвать сию пару влюбленными? Скорее – любовниками.
Они предались плотской любви в тот же вечер, вернее говоря, уже была ночь, темная, загадочная, мерцающая золотистыми звездами и полная неги. Нагие тела сплелись на ложе, слышен был лишь звук поцелуев, трепетные вздохи, стоны, скрип…
Великий князь принял Давыдова уже на следующий день, все так же – на людях – холодно, на деле же… Обнял! Облобызал!
– Ах, Денис, Денис! Как же ты… супостата!
– Ужо не будет более богоспасаемому Отечеству нашему вредить! – подкрутил усы гусар.
– Герой ты, Денис, герой! – От избытка чувств цесаревич так хлобыстнул Дэна по плечу, что тот едва не упал, хоть и всю жизнь полагал себя парнем не слабым. Круглое, с чуть выпученными глазами лицо Константина Павловича выражало самую искреннюю радость.
– Ах, нам бы с тобой сейчас по чарке! Жаль, таиться вынуждены. Ничего, можно… Ага!
Подмигнув визитеру, наследник престола вытащил из ящика стола серебряные чарочки и плоскую фляжку, налил…
– С победой!
– С победой!
Слегка чокнувшись, выпили так вот, запросто, безо всякой закуски, да и нужна ль закуска-то, когда такой тост?
– А что там по нашему делу? – почмокав губами, осведомился великий князь. – Судя по вашему докладу, супостата вы поймали. Однако – не уберегли!
– Случай… –
– Полагаешь, на этом все и закончится? – понизил голос Константин Павлович.
– Полагаю, что нет. – Денис покусал усы, глядя, как ползет по подоконнику сытая летняя муха. – Кто-то еще остался. Будем искать.
– Опять искать! – Цесаревич нервно пристукнул ладонью по столу и тут же осекся. – Нет, ну конечно же! Если надо – ищите. Просто это все долго как-то! Право, иногда невыносимо. Хочется даже как-то развлечься… Вот ты, господин генерал-майор… Да-да, высочайшим рескриптом звание твое подтверждено. Вот рескрипт, изучай… И можешь спокойно носить эполеты!
– Благодарю, ваше высочество! – встав, церемонно поклонился Денис.
– Эй, эй, подожди-ка! Говорю, постой-ка, гусар! – Цесаревич лично подхватил Давыдова под локоть и снова заговорщически подмигнул. – Князь Йозеф Зайончек устраивает прием в своем загородном замке. Он очень хочет тебя видеть… лично пригласить. Но пока что говорю от себя: приходи, Денис Васильевич, обязательно! И приходи не один – с дамой. Можешь даже с той, с какой был вчера. Что смотришь? – Константин Павлович язвительно расхохотался, прикрыв рот ладонью. – Думаешь, один ты тут у меня за всеми следишь?
Князь Йозеф Зайончек, по-польски – Юзеф. Якобинец и революционный генерал, активный участник восстания Костюшко, «рэволюционэр» – креста ставить негде! И вместе со всем этим – доверенное лицо великого князя Константина Павловича! Наверное, потому что – честный. Ну да, этого не отнять. Пан Зайончек никогда не скрывал, что делал все во имя Польши… и делает сейчас, ибо считает благом Конституцию и сейм, обещанные императором Александром! И впрямь, что плохого-то? Конституция, парламент, выборы… В России-то такого, небось, нет! А в Польше – будет!
Заехать за своей пассией лично Давыдов не мог – не позволяли приличия, – а потому, договорившись заранее, просто прислал извозчика, благо тетушка пани Дануту не шибко-то сторожила. Денис сам же и подсел в пролетку на углу Крулевской. Улыбнулся, чмокнул девчонку в губы. Поехали!
Выбравшись за пределы города, коляска покатила по чудесной кленовой рощице, вскоре сменившейся зарослями каштанов и тиса. Широкая, хорошо наезженная дорога вилась меж деревьями, день уже клонился к вечеру, то и дело приходилось обгонять коляски возвращающихся из Варшавы господ и крестьянские телеги, тяжело груженные сеном.
Замок, как пышно именовалось имение Юзефа Зайончека, представлял собой обычный загородный дом с обширным садом и хозпостройками. От средневекового замка, собственно, сохранилась лишь одна башня, да и та в таком состоянии, что лучше не подходить. Впрочем, вокруг башни валялись приготовленные какие-то камни, кирпичи, доски – как видно, хозяин все же затеял ремонт.
– О, пан Давыдов! Рад приветствовать вас у себя! Как и вас, пани Данута. – Князь, одетый в богатый кунтуш времен Речи Посполитой, встретил гостей с нескрываемой радостью, но все же был озабочен – главный-то гость еще не приехал. Худощавый, ловкий, на костылях – потерял ногу при Березине и вскоре был взят в плен, – князь чем-то напомнил Денису Суворова.