Генерал медицинской службы
Шрифт:
Гейман был явно польщен. А рейхсарцтефюрер воодушевился, любовно оглядывая опытный стол:
— Мы уже получаем такие агрессивные виды бактерий, каких нет в природе. Они идеальны для целей бактериологической войны.
Чувствуя на себе взгляд Геймана, Блюменталь продолжал почти в экстазе:
— Нужно создать такие условия, при которых каждый стакан выпитой воды, каждый кубический метр вдыхаемого воздуха непременно заражал бы человека! В конечном счете это зависит от количества заражающего вещества. Приходится считаться с такими обстоятельствами, как чрезмерное рассеивание
Гейман слушал с напряженным вниманием. Еще бы — ведь его идеей воспользовался сам рейхсарцтефюрер. А Ганс Штаркер наблюдал за происходящим. Он видел, как Блюменталь подошел к небольшому сейфу, подобрал шифр и бережно вынул металлический цилиндр. Не спеша отвинтив крышку цилиндра, достал ампулу, наполненную мутноватой жидкостью.
— Знаете, что здесь такое, коллега? Микробы штамма РС, вирулентность которых в десятки миллионов раз выше вирулентности для морских свинок и белых мышей. В десятки миллионов раз!
Уловив изумленный взгляд Геймана, Блюменталь с удовольствием добавил:
— Хотите знать, как это удалось?.. Наши поиски начались давно, еще в Берлине. Мы с моим молодым коллегой, — он многозначительно взглянул на Ганса, — провели многократное пассирование микроба штамма РС через организм азиатской пищухи, в результате чего чумной микроб приобрел прекрасные свойства. Кстати, по данным разведки, в Советском Союзе еще до войны было налажено производство живых противочумных вакцин, причем в огромном масштабе. Но против нашего питомца у них вакцины нет!
Рейхсарцтефюрер с наслаждением щелкнул пальцами. Потом вложил ампулу в цилиндр и, аккуратно завинтив крышку, спрятал свое богатство в сейф.
— Года три назад я вывез этот штамм из Юго-Восточной Азии, где изучал вспышку чумы.
— РС… Почему штамм так назван?
— С этих букв начиналось имя моего пациента, болевшего бубонной формой чумы. У него-то я и выделил эти микробы.
Гейман развел руками:
— Я ошеломлен! Поистине ошеломлен, господин рейхсарцтефюрер!
Решающий час
Профессора наконец покинули святую святых и направились в санпропускник, где предстояли дезинфекция, мытье и переодевание. Ганс Штаркер склонился над микроскопом, но уже ничего не видел, находясь под глубоким впечатлением беседы двух ученых.
Между тем, в рабочем кабинете рейхсарцтефюрера завязался важный узел дальнейших событий.
Институтский кабинет Блюменталя отличался от домашнего строгой обстановкой. Ничего лишнего, никакой пышности в убранстве: рабочий стол под белоснежной простыней, к нему примыкает еще один — длинный и узкий, за которым рейхсарцтефюрер обычно проводит совещания с сотрудниками. Вдоль стен — застекленные шкафы, наполненные книгами. В дальнем углу — сейф мудреной конструкции.
— Вы должны нам помочь, коллега, — Блюменталь
Холеное лицо Блюменталя помрачнело:
— Рёйхсмаршал Геринг не дает мне покоя. И вы должны помочь мне, профессор. Короче, приглашаю вас к себе в институт…
И хотя Гейман предполагал, что такой разговор рано или поздно возникнет, приглашение шефа явилось для него приятной неожиданностью. Он поднялся и прижал короткопалые руки к своей широченной груди:
— Господин рейхсарцтефюрер… Такая честь… Я могу только благодарить вас!
— Нет, коллега, это я благодарен вам, если, конечно, ваши слова выражают согласие….
Хитрец, он знал слабую струнку своего единомышленника и безошибочно играл на его честолюбии.
— С сегодняшнего дня вы мой заместитель по научно-исследовательским работам. Мне необходим не только хороший специалист, но и советник, человек, которому я мог бы довериться целиком. И я избрал вас! Мы давно и хорошо знаем друг друга.
Искренний и доверительный тон шефа глубоко тронул толстокожего Геймана. Он снова привстал с табурета и щелкнул каблуками.
— Мы готовимся применить в этой грубой войне бактериологическое оружие, — осторожно подбирая слова, продолжил Блюменталь. — А ведь, говоря по правде, плохо представляем себе, готовы ли к этому русские? Разумеется, — поспешно добавил он, — я имею в виду их противобактериологическую защиту. Противник, несомненно, силен, но…
Блюменталь поднялся с табурета и, подойдя к стене, откинул штору. Глазам Геймана открылась карта Советского Союза. Взяв указку, рейхсарцтефюрер провел ею по карте.
— Вот здесь, где расположены войска Донского фронта, вспыхнула эпидемия. По данным нашей агентуры — грипп. Но меня интересует другое: по данным той же разведки — там, на полях, масса неубранного хлеба. Следовательно, мышей-полевок становится с каждым днем все больше, они дают огромный приплод! — Блюменталь пронзил взглядом своего новоиспеченного советника. — Понимаете, что это значит? Скорее всего, там не грипп, а туляремия. Да, да! Но тогда это нам на руку: мы же, помимо чумы, планируем для предстоящих атак с воздуха и туляремию, весьма сходную с чумой. Эффект паники она дает не меньший, ибо надолго выводит из строя человека. — Он помолчал, постукивая по карте указкой. — Заманчиво и то обстоятельство, что культуру туляремии можно в холодное время года распылять с воздуха… Это же колоссально! — Блюменталъ даже прищелкнул пальцами и вдруг переменил разговор:
— Скажите, кто из вашей берлинской лаборатории мог бы выполнить весьма серьезное задание на благо рейха? Тут требуется врач-бактериолог, хорошо знакомый с клиникой и эпидемиологией инфекционных заболеваний.
— Какого порядка задание, господин рейхсарцтефюрер? — не понимая, к чему клонит шеф, спросил Гейман.
Блюменталь положил указку на место и сел.
— Этот человек должен быть заброшен за линию фронта! Нам нужен осведомитель, чтобы получать точные данные, минуя обычную агентуру. Разумеется, этот человек должен безукоризненно владеть русским языком. Подберете кандидатуру? — в упор спросил он.