Генерал Раевский
Шрифт:
Кутузов осознавал всю сложность положения. Он знал, что Наполеон не из тех, кто останавливается на полпути. Этот для достижения победы пойдёт на всё, даже бросит свой последний резерв. Кстати, в дело ещё не вводилась гвардия — ни Молодая, ни Старая. Если он на это решится...
— Сейчас мы поставим банки, — произнёс вдруг Кутузов и подозвал генерала Уварова.
— Что твои гусары, граф? В готовности ли?
— Так точно! — Щеголеватый Уваров щёлкнул каблуками.
— Пройдись с ними к Беззубову, вон туда. —
Понять замысел Кутузова было нетрудно. Этот рейд должен был стать для французов полной неожиданностью. Упоенный атаками Наполеон никак не ждал от неприятеля наступательных действий, тем более появления в своём тылу русских конников. А удивить — значит победить, так говорил ещё Суворов. Принятое Кутузовым решение было единственным, отвечающим обстановке решением, благодаря которому у Наполеона должна быть вырвана в этом сражении победа.
Кутузов наблюдал, как Уваров сбежал с высоты, вскочил на коня и в сопровождении адъютантов помчался к Масловскому лесу.
Наблюдая с высоты командного пункта происходящее сражение, генерал Раевский видел, а когда видеть не удавалось, то угадывал всю жестокость происходящего.
Первая атака, какую пришлось выдержать солдатам корпуса Раевского, произошла около девяти часов утра. Прикрываясь зарослями кустарника и оврагом, французы приблизились к передовым укреплениям, занимаемым егерями. Оттеснив их, французские батальоны рванулись вперёд, к вершине высоты Курганной. Завязалась отчаянная рукопашная схватка. В пробитую французами брешь устремились кавалеристы.
— Эй, орудия! Лафетники! Выручай! Пали! — истошными голосами кричали засевшие в недалёкой траншее егеря. — Да стреляй же!
К орудию рванулся капитан-артиллерист.
— Заряжай! — закричал он хриплым голосом. — Наводи! Картечью!
Одно за другим с разрушительным звоном ударили по атакующим два орудия.
— Ещё огонь! — скомандовал офицер, и ещё ударили два орудия.
Картечь разорвалась в самой гуще атакующих. На земле оказалось с десяток лошадей. Возле них появились раненые всадники.
Снова последовал орудийный залп. По французам били соседние батареи. Разрывы их ядер тоже были удачными.
Атаки следовали одна за другой, вся высота Курганная утонула в облаках пороховых разрывов. Её склоны с траншеями, рвами, укрытиями и прочими заграждениями представляли чудовищно искорёженную труднопреодолимую местность.
После жестокого боя восемь неприятельских батальонов были отброшены с большими для них потерями.
Вторая атака последовала через час. Ей предшествовал сильный огонь французской артиллерии по высоте. Теперь в атаку пошла дивизия неприятельской пехоты. Под мощным артиллерийским огнём
Раевскому с горсткой находившихся при нём храбрецов выпало биться в окружении.
На помощь пришли воины соседних дивизий: 12-й пехотной Васильчикова и 26-й пехотной Паскевича. Нанося удары по прорвавшемуся противнику с флангов, они помогли в атаке сводному отряду трёх полков, возглавляемому генералом Ермоловым.
Высокую отвагу и мужество показал в том бою двадцативосьмилетний генерал артиллерии Кутайсов. Умело управляя огнём артиллерии, он нанёс противнику серьёзное поражение, вынудив его отступить.
В полдень, когда сражение продолжалось уже более шести часов, в бою за Курганную высоту отличилась 24-я пехотная дивизия генерала Лихачёва, подчинённая генералу Раевскому.
Лихачёв вместе с пятнадцатью офицерами штаба был захвачен в плен в битве за Курганную высоту.
Докладывая о результатах боя, один из генералов Наполеона сказал ему:
— Нам удалось взять в плен русского генерала.
— Русский генерал? Кто он? В каком чине?
— Генерал-лейтенант. Он командовал дивизией.
— Где его схватили? Он ранен?
— Его взяли на батарее Курганной. Сражался вместе с солдатами. Он едва держится на ногах. У него шестнадцать ранений.
— Я хочу его видеть.
Седой генерал, по-стариковски склонив голову, сидел на скамье у бревенчатой стены. Лицо у него было в крови, он держал в руках бинт. Эполета висела на плече, держась на нитке. Пуговицы были оторваны, а в лопнувшем шве мундира проглядывали клочья ваты.
— Как ваше имя, генерал? — спросил Наполеон.
Продолжая сидеть, тот взглянул на французского императора усталым и безразличным взглядом.
— Генерал Лихачёв, — ответил он наконец и приложил бинт к окровавленной голове.
— Где вы дрались?
— На батарее Раевского.
— Раевского? Это где же такая?
— Мой император, она находится на высоте Курганной, — пояснил маршал Бертье.
Выслушав его, Наполеон отступил и окинул раненого долгим взглядом.
— Генерал, уважая вашу храбрость, я возвращаю вам оружие. — Император перевёл взгляд на Бертье. — Подайте шпагу генерала.
О, Наполеон был артистом, умевшим превосходно играть роль Великого.
Взяв в обе руки оружие, он великодушно протянул его Лихачёву. Тот, бросив взгляд на шпагу, покачал головой.
— Что же вы не берёте, генерал? — повысил голос Наполеон.
— Это не моё оружие, — усталым голосом ответил Лихачёв.
— Уберите его! — произнёс в гневе Наполеон.
К полной неожиданности всех, кто находился в избе, Лихачёв поднялся.
— Русский генерал чужое оружие в руки не берёт, — сказал он по-французски.