Генерал Снесарев на полях войны и мира
Шрифт:
Однажды Снесарев с группой офицеров взобрался (несколько сот шагов вверх по витой и крутой каменной лестнице) под самую макушку колокольни Ивана Великого. Столп величавой русской колокольни, изначальной башни дозора, связывал небо и землю. Возносясь чуть не на сто метров ввысь, он глубоко, на десятки метров, уходил под землю, на уровень дна близко протекавшей Москвы-реки. Колокольный столп многими осознавался как явление национальное, творение истинно русское. Наполеон, быть может, именно в спалённой Москве почувствовав «закат звезды своей кровавой», в некое неумное отмщение приказал при отступлении взорвать колокольню-символ. В раскопы были уложены горы пороха, но столп устоял.
С
Чуть позже, в 1900 году, Кнут Гамсун, норвежский писатель, будущий нобелевский лауреат, будущий сторонник германского наступательного духа, за то и преданный временному остракизму на оккупированной родине, проезжая на Кавказ через Петербург и Москву, пленится белокаменной. «…Я всего повидал, но никогда не видывал ничего хоть несколько похожего на Московский Кремль! Я видел прекрасные города. Прага и Будапешт красивы, но Москва сказочно хороша… В Москве 450 церквей, и когда звонят колокола на всех колокольнях, воздух сотрясается над городом с миллионным населением. С высоты Кремля взор погружается вниз на целое море великолепия…»
Отношение Гамсуна к Америке и Англии, отношение к Достоевскому и Толстому сродни снесаревскому. Норвежский писатель станет одним из любимых писателей русского военного мыслителя, а «Мистерии», «Голод», «Пан», «Виктория» — из высокоценимых им гамсуновских произведений.
Служить в полку — не каждый день старинные кремлёвские камни рассматривать, пусть полк и располагался в Кремле с последней трети девятнадцатого века. Прежде ему, как всякому русскому полку, выпало участвовать в больших и малых сражениях, заграничных походах: сражаться с турками, пруссаками, поляками, французами. В тяжелейшем суворовском переходе через Альпы и победоносных суворовских сражениях за границей, как позже и в битве под Бородино, полк терял половину солдат и офицеров, но ни разу не оставил ни одно из полей гибели прежде, чем сражение заканчивалось.
В полку была даже своя краткая история, уложенная под обложку малой книжицы. Мысленно будущий военачальник побывал во всех боях и сражениях, в которых пришлось участвовать полку, — и не только против испытанных войск Фридриха Второго и Наполеона Бонапарта. Иные из военных сцен он увидел по-своему и «повторил» их с меньшими потерями. Нет, он не корректировал действий Суворова или Кутузова, но военное и, может быть, природное чутьё ему подсказывало, что в некоторых эпизодах сражений суворовской воли-натиска или кутузовского с хитрецой фатализма, может, и было недостаточно…
Лучшие боевые традиции поручику (Снесарев стал им в 1893 году) надлежало передать солдатам, воспитывая их не только тем достойным, что было в прошлом, но и примерами из дней текущих и собственным примером. Образцом для него на всю жизнь остался его ротный командир Иван Владимирович Шишкин. Поручик видел в своих подчинённых, в каждом солдате личность — и живого человека, исполненного страстей, печальных, горестных настроений, и исполнителя единой соборной армейской воли, строя, колонны, атакующей массы. Такой взгляд
В бытность службы в полку Снесарев какое-то время квартировал в Петровском-Разумовском с его прекрасным старинным парком. В свободные часы, прогуливаясь по парку, Снесарев часто подходил к гроту. Скорбно-знаменитому на весь мир гроту, в котором революционер Нечаев и его подельники зверски убили студента Иванова, отказавшегося быть соучастником их человеконенавистнического замысла. Историю убийства в Петровском-Разумовском Достоевский положил в основание романа «Бесы». Есть и такое мнение, что своим великим произведением писатель-пророк предотвратил мировую революцию. Но родины своей уберечь уже было невозможно. «Разгулялись, разгуделись бесы по России вдоль и поперёк», — скажет поэт Волошин в час гражданской войны, но началась она намного раньше; весь девятнадцатый век вызревали (или были внесены в страну?) бациллы распада, развала, непримиримости, злобы. Внешние и внутренние Россию ненавидящие силы, может быть, ещё и не управляемые из единого центра, состязались в своей ненависти. В самой Российской империи выплыло много злобно-греховного, разрушительного, антигосударственного, антиправославного, атеистического, и однажды должен был наступить «предел Божьему терпению», как сказал первый русский нобелевский лауреат в области литературы Иван Бунин.
Снесарев понимал, что подступают испытательно-разрушительные для Российской империи времена. Верующие уповают на милость Божию. Но и свыше не отменяется ни свобода выбора, ни человеческая, государственная воля. Армия, по крайней мере, — одна из опор государства, и она, может, и вправду — последний якорь его спасения.
А в армии один из главных корпусов — офицерский. Во многом от офицера зависит исход на военном театре действий. Отечеству нужен офицер безупречно подготовленный, культурный, с высокими профессиональными и нравственными качествами, хранитель исторической памяти, носитель чести и отваги. Поручик — малый чин? Но вспомнить Наполеона, его слова, адресованные прусской королеве Луизе: «Когда я имел честь быть поручиком Бриенского училища…»
Снесарев, отдав именитому полку уже немалую дань добросовестной службой, пытается поступить в Инженерную академию; штаб гренадерской дивизии командирует его для сдачи вступительных экзаменов, которые не могли быть сложными для его математического склада ума. И трудно определённо сказать, почему пехотный офицер не был принят в высшее инженерное учебное заведение. Может, именно потому, что пехотный, а не инженерный. Дочь Снесарева говорила о том, что у отца была недостаточная способность глаз к фокусировке, и отсюда расплывчатое, не совсем сосредоточенное, не совсем уверенное зрение. И он не прошёл по рисунку. Скорей всего, так. Хотя в прежних учебных заведениях он был отмечаем в успехах по чертежу и рисунку, да и в будущем чертил отменно, во всяком случае, армейские карты.
3
1896 год — особенный в жизни Снесарева. Да и Российской империи тоже. Коронация Николая Второго, празднества в Москве, молодой царь в мундире лейб-гренадерского Екатеринославского полка, парады войск, обход молодым императором караула из гренадеров. Снесарев, как и его однополчане, с винтовками-трёхлинейками системы Мосина (выдающийся оружейник Сергей Иванович Мосин — уроженец Воронежской губернии), видит царя, который спокойно, созерцающе-ласково, благожелательно обходит караул. Совсем близко видит его Снесарев, как в недалёкую бытность, когда учился в Московском университете, который удостоила своим посещением высочайшая семья.