Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным
Шрифт:
Этот отдел сотрудничал с медицинским отделом Военного штаба, руководимым старым эмигрантом, известным доктором из Югославии полковником профессором В. Н. Новиковым.
РУССКИЙ КРАСНЫЙ КРЕСТ. Богатырчук сумел убедить генерала Власова создать, параллельно с отделом Народной Помощи, в составе учреждений КОНРа и Русский Красный Крест. Власов, наконец, уступил его уговорам и поручил ему организовать это учреждение. Богатырчук начал с того, что стал собирать пожертвования, которые в большой мере стали поступать от остарбейтеров. Он стал получать немецкие рейхсмарки, которые поступали мешками по почте. В его распоряжении оказалась масса денег, которую он держал в бронированном шкафу, не имея представления, что он собственно собирался делать с этими деньгами. Так из этого ничего и не вышло. Когда штаб Власова должен
ОТДЕЛ БЕЗОПАСНОСТИ. «На этом посту, — сказал Власов, — можно быть будучи знатоком, сукиным сыном или разумным испытанным человеком без предварительного опыта в этой области».
Весьма интересной, но и весьма загадочной личностью был доцент Тензоров, ставший начальником Отдела Безопасности при штабе РОА, подчиненный непосредственно Власову. В Советском Союзе он, как можно предполагать, был доцентом физики и математики под фамилией Пузанов. При этом ходили слухи, что он был высоким чином НКВД. У Тензорова был определенно выхоленный вид. Под своим военным всегда аккуратным мундиром он носил белые рубашки с накрахмаленным воротничком. Его офицеры, от которых он требовал того же, обращали на себя внимание своей дисциплиной и отчетливостью, как тогда говорили. В своем «Черном Отделе» он собирал в Берлине-Далеме вокруг себя сотрудников, ответственных за сохранность чинов КОНРа и штаба РОА. Невзирая на мои возражения, которые разделяли и некоторые другие чины штаба, Тензоров добился у Власова разрешения, чтобы один из его подчиненных нес постоянную службу на Кибицвег 9, с мотивацией, что он обязан заботиться о сохранности самого Власова. Этим был нарушен существовавший до сих пор порядок о числе лиц, проживавших в штабе, который предполагал проверку и мое одобрение.
Мои сомнения, касающиеся офицеров Отдела Безопасности, оказались впоследствии оправданными. Позже, при восстании чехов-националистов, поддержанных Первой дивизией генерала Власова, при занятии Праги советской армией, некоторые из этих офицеров перебежали к красным… Нужно думать, что они были агентами НКВД, проникшими во власовскую организацию. И когда они увидели приближавшуюся катастрофу, то попытались вернуться на сторону НКВД.
Учитывая тогдашнее положение в Советском Союзе, нужно считать, что эти офицеры все-таки действовали ошибочно: НКВД должно было и их ликвидировать. Они слишком многого насмотрелись на Западе и предположительно могли быть завербованы американцами. С точки зрения НКВД, они представляли для него определенный риск.
Когда власовский штаб покинул Берлин, майор Тензоров остался там как старший по чину офицер РОА и поселился с ближайшими чинами своего штаба на вилле на Кибицвег 9. Перед самым началом блокады Берлина сообщение поездами было уже прервано. Он пробился со своими людьми к Власову в Богемию. Я лично был свидетелем, как он рапортовал Власову о своем прибытии и был им произведен в полковники.
После войны Тензоров-Пузанов проживал в лагере ДиПи под Мюнхеном, стал наркоманом, запустил свой внешний вид и оказался под подозрением в осведомительной службе в пользу советов. От наркомании весьма часто страдают чины НКВД, а теперь КГБ. Она превратилась в болезнь их профессии: это кровавое и беспощадное ремесло, по всей вероятности, не выдерживают даже самые крепкие нервы и не могут обойтись без дурмана. Деятельность Тензорова в пользу советской контрразведки была доказана на основании его дневника, который был похищен у него его бывшим коллегой по «Черному Отделу» Виктором Ларионовым. Тензоров умер своей смертью еще в лагере.
Виктор Ларионов, работавший также в Отделе Безопасности, был одним из первых участников Гражданской войны в России в 1918 году. Как воспитанник Морского корпуса он служил в знаменитой батарее гардемаринов на Юге России. Гардемаринами назывались кадеты последних двух классов Морского корпуса. За ними укрепилась репутация покорителей сердец. У них была красивая форма, а в качестве оружия — сабли.
После поражения Белой армии в ноябре 1920 года, Ларионов через Галлиполи переехал в Германию и Францию. Он был членом Русского Общевоинского Союза (РОВСа), который сначала возглавлял Великий Князь Николай Николаевич, бывший Главнокомандующий русских войск во время Первой мировой войны. После него главой РОВСа стал генерал
О заместителе Тензорова в Отделе Безопасности, Чекалове, сложились легенды. Он тоже раньше был чином НКВД. Его хладнокровие и, я бы сказал, дерзость, с которыми он присвоил себе псевдоним «Чекалов» (имя, которое заставляло считать его бывшим сотрудником ЧеКа) вызывали изумление. Ведь ЧеКа, созданная Лениным в 1918 году, называлась Чрезвычайной Комиссией по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Она была предшественницей НКВД, потом ГПУ и, наконец, теперь действующим КГБ. После войны Чекалов продолжал свою деятельность в Мюнхене и был, по всей вероятности, одним из главных советских агентов. Американская разведка до него не доросла: примерно в 1949 году он исчез бесследно, и после этого о нем ничего не было слышно.
ГЛАВНОЕ ПРОПАГАНДНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. Шефом этого отдела был генерал-лейтенант Георгий Николаевич Жиленков. Перед своим призывом в армию он занимал высокий политический пост в городском управлении Москвы. Как заслуживающий полного доверия он был назначен комиссаром и был членом Военного совета 32-й армии. Когда он попал в плен к немцам, ему удалось скрыть свой чин. Иначе бы его наверно ликвидировали, согласно «приказу о комиссарах».
Жиленков нанялся к «готовым помочь» (хилфевиллиге) и работал как водитель машины и как автомобильный механик, пока не услышал о Власовском Движении, и постарался примкнуть к нему. Он был типом подлинного аппаратчика, готового всеми средствами укреплять свое положение с любой стороны. В его жизненном укладе играла большую роль его потребность в роскоши. Свою жажду к жизни он пытался удовлетворить по западному, доселе ему неизвестному образцу. Он женился на женщине из одной из знатных эмигрантских семей и поселился с ней в элегантной вилле в Берлине-Далеме, заведя большую собаку. После капитуляции Германии он выдающимся образом вел себя в американском плену и помог многим содержавшимся с ним. Но в конце концов и он был выдан в Советский Союз и после процесса в Москве был казнен вместе с Власовым.
Деятельность его учреждения главным образом сводилась к изготовлению листовок, к контролю над русской прессой и культурному обслуживанию военных частей.
Все описанные учреждения и их отделы подчинялись КОНРу и руководились генералом Власовым.
Финансовый договор, написанный на листке бумаги
Власовское Движение неоднократно обвиняли в том, что оно финансировалось Третьим Рейхом, то есть врагом России. Эти упреки исходили большей частью из кругов, инспирируемых Москвой. Мой ответ предназначен им.
Руководство КОНРа с самого начала придавало большое значение тому, чтобы освобождение России от коммунистической диктатуры не финансировалось другим государством. Поэтому оно стремилось к заключению финансового договора, который бы обеспечивал возврат полученных денег. Антикоммунистическая армия, созданная на немецкие средства, считалась бы армией наемников. Но РОА с самого начала была армией патриотов. КОНР же мог выступить только как полноправный в договоре лишь после того, как был признан за такового немецким правительством после 14 ноября в Праге.
Весьма поздно, но твёрдо придерживаясь такого рода убеждений, уполномоченные КОНРа приступили к переговорам о подробностях финансового договора с Министерством иностранных дел, которое они считали единственным немецким учреждением, уполномоченным на это. Они выступали как представители будущего национального русского правительства и настаивали на том, чтобы договор носил характер соглашения между двумя суверенными и равноправными партнерами. Эта точка зрения разделялась не только друзьями Освободительного Движения в штабе немецких вооруженных сил (ОКВ), но и экспертами по русским проблемам в самом Министерстве иностранных дел. Последние тоже придавали значение тому, чтобы такой договор был заключен именно Министерством иностранных дел, в котором в силу этого многие старшие чины оказались убежденными сторонниками власовской идеи.