Генерал Власов. Анатомия предательства

Коняев Николай Михайлович

Подсудимый Власов: Да, так было, но это было единственный раз, когда я утверждал смертные приговоры, и то потому, что доложил мне об этом Мальцев.

Председательствующий: Подсудимый Трухин, знал ли Власов о существовании школ разведчиков?

Подсудимый Трухин: Безусловно, лично я неоднократно докладывал об этих школах Власову, и он был в курсе дела.

Председательствующий: Попутно ответьте, куда девался Шаповалов?

Подсудимый Трухин: Мне неизвестно.

Председательствующий: Подсудимый Власов, в разговоре с Крэгером и Радецким поднимался

ли вопрос об активной диверсионной деятельности в советском тылу?

Подсудимый Власов: Радецкий бывал у меня и всякий раз требовал от меня людей для комплектования школы разведчиков; я же настаивал на том, чтобы школы отдали нам, и только в этом случае я обещал давать в эти школы людей. Я лично был настроен готовить руководителей восстаний в советском тылу, а не диверсантов. В Штабе армии был создан контрразведывательный отдел во главе с неким Грачевым.

Председательствующий: Финансовое соглашение января 1945 года было ли подписано Министерством иностранных дел Германии?

Подсудимый Власов: Да. И вообще этот вопрос немцы поставили сами через Крэгера, а соглашение со мной было заключено Министерством финансов. Я использовал самые разнообразные кредиты, которые отпускались Министерством внутренних дел, Министерством иностранных дел и т. д. Ни от каких субсидий я не отказывался, даже был использован белоэмигрантский фонд, состоявший из 24 ящиков золота и серебра. Этот фонд еще во времена врангелевщины русскими белогвардейцами был вывезен из Петрограда. Он находился долгое время в Сербии, немцы его там арестовали, и генералу Крейтеру было приказано вывезти фонд в Баварию, в местечко Тагензее, южнее Мюнхена. Золото это было из России, но больше там было серебра, и, главным образом, все в ценных вещах.

Председательствующий: А что вас побуждало общаться с Недичем и обмениваться с ним любезностями?

Подсудимый Власов: Я это делал, главным образом, по рекомендации немецкого представителя при мне. Фактически Недича я никогда не видел. Я посылал поздравительные телеграммы и адреса Риббентропу, Гиммлеру, Гудериану от имени русского народа.

Председательствующий: Вы, кажется, были близки с душителем чехословацкого народа Франком, протектором Чехии и Моравии, и посылали в его адрес различного рода поздравления?

Подсудимый Власов: Да, это имело место. Франк в свое время предоставил нам территорию и все необходимое, а позднее он помог нам автотранспортом перебраться на юг Германии.

Председательствующий: Вы имели сношение с небезызвестным Кальтенбрунером и также обменивались с ним «любезностями»?

Подсудимый Власов: Да. Кальтенбрунер прислал мне телеграмму от имени Гитлера о моем назначении главнокомандующим. Телеграмму я получил через обер-фюрера Крэгера. Одним словом, с ноября 1944 года мы кругом были обставлены СС.

Председательствующий: Когда ваше положение оказалось неважным, что вы решили, было ли решено бежать на территорию оккупационной зоны американцев? Как вы думали вывернуться из того неловкого положения, в котором вы оказались

перед американцами? Ведь вы в ваших листовках всячески клеймили американцев? Рассчитывали ли вы на помилование?

Подсудимый Власов: Я не располагал никакими данными в той части, как отнесутся к нам американцы или англичане.

Председательствующий: А обращались ли вы к гросс-адмиралу Деницу?

Подсудимый Власов: С Деницем я связи не имел, но в 1943 году я виделся с его начальником штаба.

Председательствующий: Каким же образом от вашего имени действовал у американцев Меандров?

Подсудимый Власов: Я вообще никаких указаний не давал. Я лишь ставил вопрос, чтобы меня не выдавали. Но, разумеется, я знал, что если я и буду выдан, то антисоветская работа на этом, естественно, не прекратится.

Председательствующий переходит к допросу подсудимого Малышкина и ставит перед последним следующий вопрос: «Ответьте, как вы попали к немцам?».

Подсудимый Малышкин: Я сдался немцам из-за трусости.

Председательствующий: А антисоветская деятельность проводилась вами из-за трусости или по убеждению?

Подсудимый Малышкин: Только по убеждению.

Председательствующий: По указке или по убеждению вы подписывали документы?

Подсудимый Малышкин: Это я сделал после основного разговора с Власовым.

Председательствующий: А с кем из русских людей, от имени которых вы выпускали документы, когда-нибудь вы разговаривали?

Подсудимый Малышкин: Ни с кем.

Председательствующий зачитывает показания Малышкина и ставит вопрос, подтверждает ли Малышкин эти свои показания.

Подсудимый Малышкин: Показания мои правильные. Я принимал участие в редактировании документов, но до этого я их не видел, хотя подробности о них мне были известны. Бывший смоленский бургомистр Меньшагин в Карлсбаде мне рассказывал, что он также подписал воззвание комитета.

Председательствующий: В чем заключалась ваша работа после подписания листовки?

Подсудимый Малышкин: Яис этой стороны имел прямое отношение к формированиям воинских единиц РОА. Когда части РОА по требованию немцев стали перебрасываться на запад, я должен был убеждать рядовых, чтобы отвлечь их от перехода на советскую сторону. Я все объяснял как временную меру, а по сути дела, я занимался обманом. Делал это я, имея от Власова специальное письмо. Я пропагандировал за то, чтобы драться с союзниками, особенно после того, как была осуществлена высадка англоамериканских войск. Я призывал к активному сопротивлению. Я это делал потому, что являлся ближайшим помощником Власова. На моей обязанности лежало подбирать кандидатуры в комитет. Я редактировал Манифест. Я выступал в Праге с положением-уставом о комитете, и моя роль на пражском совещании была, безусловно, руководящей. Если Трухин был у Власова первым лицом по военной организации, то я лично занимал руководящее положение в организационных вопросах, а Жиленков — в агитационно-пропагандистских.