Генерал
Шрифт:
Как будто сказано было все, но, прежде чем отпустить Асланова, маршал переговорил с кем-то по телефону и вызвал к себе молодого полковника:
– Знакомьтесь, полковник: перед вами генерал-майор танковых войск Ази Асланов. Поручите, чтобы его обеспечили генеральской формой!
– Товарищ маршал, я могу поехать на фронт и в этой форме… Разве что сменю погоны, – сказал Ази, представив, сколько времени потребуется на экипировку.
– Генералу нельзя носить форму полковника, маршал повернулся к офицеру. – Так раздобудьте форму, погоны, фуражку, сапоги, вообще все, что положено.
Маршал пожелал молодому генералу боевых успехов и попрощался.
Ази, не теряя ни минуты, к обеду выправил все необходимые документы и завершил все важные дела, потом поехал в академию, попрощался с преподавателями и сокурсниками, накупил груду книг, в детском отделе магазина прихватил
Дежурная передала ему телеграмму.
«Дорогой мой брат, от души поздравляю тебя, обнимаю, целую. В шесть буду в гостинице. Обязательно подожди меня. Твой Самед Вургун».
Взволнованный, Ази поднялся в номер.
Следом за ним горничная принесла пачку телеграмм из Баку, Ленкорани, из других районов Азербайджана. Мать и Хавер, Рза, друзья и знакомые – все поздравляли его с присвоением генеральского звания.
«Как быстро узнали об этом, – думал Ази, сидя на кровати. – Как выразить им свою признательность и благодарность? Одних адресов я не знаю, другие позабыл… Пишут совсем незнакомые люди…»
Поезд отходил в девять часов вечера. Еще было время. Ази аккуратно сложил вещи; упаковал игрушки и подарки детям, заглянул в памятку: все ли сделано? Все. Он ничего не упустил из виду. Написал матери и жене, отдельно – Тофику, потом разделся и лег в постель. Ноги гудели от усталости, в голове шумело. Закрыв глаза, он задремал.
Проснувшись, Ази перечитал телеграмму из дому; вспомнил мать, жену, сыновей, и погрустнев, глянул на часы: еще час до отъезда.
Он спустился к Самеду. Номер был заперт.
– Ох, как вовремя ты пришел, брат, – сказал подоспевший Самед, останавливая Ази, который уже повернул назад. – Извини, я задержался. Ну, поздравляю тебя! Сегодня наш праздник. Давай, проходи, садись, сегодня ты именинник, ей-богу! Ты хоть представляешь, как радуются в Азербайджане? Там читают все, что пишут о тебе в газетах. И сами пишут. Рады! А почему? Потому что наш народ испокон веков любил своих героев, чтил их имена!
– Мне кажется, ты увлекаешься, Самед, и слишком расхваливаешь меня. Я не из тех героев, о которых пели поэты. Я просто служу. Сейчас такое время, что каждый старается делать все, на что только способен, во имя победы. Выполняю свой долг. – Ази сел на мягкий диван в углу комнаты. – Этого от нас требуют, этому нас учили. Ну, а насчет генеральства… Генералов у нас было немного. Но были. И каждый был яркой личностью. Я вот сегодня вспомнил Шихлинского. В двадцать шестом году – мне было тогда шестнадцать лет, – я был в Баку на курсах. Однажды нашу школу военной подготовки посетил генерал Алиага Шихлинский. Он тогда непосредственно занимался подготовкой национальных командирских кадров. Переводил на азербайджанский язык военные уставы, инструкции, наставления, учебные пособия, потому что большинство юношей, обучавшихся на курсах и в военных школах, прибыло из уездов и районов Азербайджана, и русского языка не знал почти никто… Так вот, нам говорят, что придет генерал. Мы прямо трепетали от волнения, потому что много слышали о Шихлинском, наши учителя и командиры много о нем рассказывали, да, честно сказать, и генерала живого мы не видывали, тогда ведь это звание было упразднено, но за ним оно оставалось. Участник русско-японской войны, проявивший героизм в боях при Порт-Артуре, известный специалист в артиллерийском деле, автор своей системы артиллерийской стрельбы, известной под названием «треугольник Шихлинского», «бог артиллерии»… Мы, курсанты, ждали встречи с ним, и не обманулись в своих ожиданиях. Помню его лицо. Оно как бы излучало свет. Он был очень приветлив, внимателен. Ознакомился со всеми делами, с методикой, говорил и расспрашивал… А нам, курсантам, сказал: «Быть командиром народной армии, дети мои, огромная честь. Любите эту истинно мужскую профессию, которую вы избрали, всем сердцем, овладевайте ее тайнами и секретами. Старайтесь вникнуть во все, постичь всю глубину военных знаний и никогда не останавливайтесь на полпути. Без знаний и без решительности победы в бою не одержать!» Помню, у меня был составленный Шихлинским «Краткий русско-тюркский военный словарь». Мой собственный экземпляр. Вижу, генерал человек доступный. Я осмелел, взял словарь и подошел к нему: «Если можно, напишите несколько слов на память». Он спросил у меня имя, фамилию, и наискось на первой странице написал: «Курсант Ази Асланов, я хотел бы, чтобы ты стал достойным командиром нашей армии. Чтобы наш народ, наша родина гордились тобой. Алиага Шихлинский». Ты не можешь представить себе, Самед, как я был горд! Радости
– Да, он долго и тяжело болел.
– Если бы он не болел, я убежден, несмотря на преклонный возраст, был бы занят чем-нибудь полезным, делал бы для Родины, для народа все, что мог.
– Такой человек не мог жить без дела… В последний раз я видел его в начале сорок третьего года в АзФАНе. [9] Он приходил к профессору Гейдару Гусейнову. К тому времени он совсем обессилел. Академия просила, чтобы он написал воспоминания. Рад бы, говорит, но плохо вижу… Просил дать человека, которому он мог бы диктовать. Что делать, говорит, мне бы не мемуары надо писать, а помогать народу и армии, чем могу… Проклинал старость и болезнь…
9
Аз ФАН – Азербайджанский филиал Академии наук СССР.
– А успел хоть закончить воспоминания?
– Завершил. Книга в типографии. В этом году должна выйти из печати.
– Ты мне непременно пришли экземпляр этой книги, очень прошу и буду ждать.
– Будь спокоен, пришлю.
– У нас не больше часа осталось, давай спустимся в ресторан, пообедаем.
– Об этом не беспокойся. Я еще утром заказал все, сейчас принесут. В ресторане толкотня, не успеем ни поесть, ни поговорить, – говоря, Самед достал из чемодана и поставил на стол две бутылки вина. – Азербайджанское «Матраса». – Так что, товарищ генерал, хотя по званию я и ниже тебя, сегодня ты подчиняешься мне. Ну, что смеешься, или из поэта командира не выйдет?
– Почему не выйдет? Может выйти преотличный командир! Высоты, которыми полководцы не могут овладеть, поэты берут словом. А вот из командира поэта не получится. – Ази взял в руки бутылку вина, прочел этикетку. – Да, вино хорошее, а где же обед?
– Будет, будет. Вот что есть еще, – Самед доставал из чемодана пахлаву, шекербуру, [10] складывал на столе. Той порой появилась официантка с подносом.
Открыв бутылку, Ази наполнил стаканы вином.
10
Восточные сладости, которые пекут чаще всего на новруз-байрам – праздник весны, новый год.
– Давай выпьем это за твое здоровье, Самед!
– Нет. Мы договорились: ты подчиняешься мне. Я имею право отсрочить тост за мое здоровье. Послушай меня, Ази. Во-первых, сегодня ты едешь на фронт. Во-вторых, получил генеральское звание. Каждое из этих событий можно бы отмечать отдельно. Но объединим эти два события, выпьем за твое здоровье, за будущие боевые успехи генерала Асланова.
Распили одну бутылку. Вторую Ази не дал открыть.
– Хватит. Лучше отведать этих вот сладостей. Давно не пробовал домашнего печеного. Помню, мама пекла пахлаву, шекерчурек. Мы с сестренками всегда ей помогали. Вокруг «семени» [11] кружились, пели: «Семени, семени, меня храни, зеленей каждый год», – Ази вздохнул. – Да, было время…
11
Семени – всходы пшеницы, которые выращивают к празднику новруз-байрам.
– И будет еще, – подхватил Самед. – Будут весны, и будут праздники, будут в чести прекрасные обычаи и традиции, лишь бы только пришла победа. Выпьем за грядущую победу, наш генерал!
Перед отъездом на вокзал Ази передал Самеду маленький легкий сверток.
– Если не затруднит, передай детям.
– Только это?! Что-нибудь еще хочешь послать? Не стесняйся, я отвезу.
– Только это.
И вот наступила минута расставания. Ази и Самед все еще стояли на перроне. И только когда поезд потихоньку тронулся, Ази обнял Самеда, поцеловал его и вскочил на подножку вагона.