Генералиссимус
Шрифт:
Силы нашей армии и производственные мощности промышленности действительно с каждым годом войны не снижались, а, наоборот, увеличивались, что особенно проявилось в боях, о которых мы сейчас говорим.
После того как кольцо окружения замкнулось, уничтожение окруженной группировки, как говорится, было "делом техники". Опытные командующие фронтами Ватутин и Конев, руководившие действиями этих фронтов, уже умели это делать и за короткий срок создали как внутреннее, так и внешнее кольцо окружения, понимая, что противник предпримет все возможное для того, чтобы выручить окруженных ударом не только извне, но
8 февраля в 15.00 наши парламентеры через командующего Стеблевским боевым участком полковника Фукке вручили ультиматум окруженному противнику.
Парламентеры возвратились и сообщили, что ответ будет дан немецким командованием 9 февраля в 11.00.
Кроме этого ультиматума, было отпечатано много листовок, и они разбрасывались над окруженными частями. Но немцы не сдавались. Гитлер не давал разрешения на капитуляцию, держал части в окружении до последнего, не разрешал покидать занимаемые позиции, с которых он все еще надеялся восстановить положение на Днепре.
В указанный час немцы, со свойственной им педантичностью, ответили на ультиматум. Командующий окруженной группировкой генерал Штеммерман сообщил, что он отклоняет этот ультиматум и сдаваться они не намерены.
12 февраля представитель Ставки Жуков доложил Сталину о том, какие попытки предпринимает противник для деблокации окруженных с внешней стороны и изнутри, какие идут тяжелые бои, и о том, что противнику удалось со стороны внешнего кольца продвинуться до 10 километров навстречу окруженным и их разделяет сейчас до 12 километров.
Сталин сказал:
– Конев предлагает передать ему руководство войсками внутреннего фронта по ликвидации корсунь-шевченковской группы противника, а руководство войсками на внешнем фронте сосредоточить в руках Ватутина.
– Окончательное уничтожение группы противника, находящегося в котле, дело трех-четырех дней, - ответил на это Жуков, - а передача управления войсками 27-й армии 2-му Украинскому фронту может затянуть ход операции.
– Хорошо, - сказал Сталин.
– Пусть Ватутин лично займется операцией 13-й и 6-й армий в районе Ровно - Луцк - Дубно, а вы возьмите на себя ответственность не допустить прорыва ударной группы противника ни внешнем фронте района Лысянки.
На этот раз Сталин не посчитался с мнением Жукова, и через несколько часов из Ставки пришла директива, в которой были такие пункты:
1. Возложить руководство всеми войсками, действующими против корсуньской группировки противника, на командующего 2-м Украинским фронтом с задачей в кратчайший срок уничтожить корсуньскую группировку немцев...
2. Тов. Юрьева (псевдоним Жукова) освободить от наблюдения за ликвидацией корсуньской группировки немцев и возложить на него координацию действий войск 1-го и 2-го Украинских фронтов с задачей не допустить прорыва противника со стороны Лысянки и Звенигород на соединение с корсуньской группировкой противника...
Прочитав эту директиву, Ватутин очень расстроился и обиженно сказал Жукову:
– Товарищ маршал,
Жуков был, несомненно, тоже удручен таким отношением, но все же сказал Ватутину:
– Николай Федорович, это приказ Верховного, мы с вами солдаты, давайте безоговорочно выполнять приказ.
Фельдмаршал Манштейн уже имел опыт не только ведения крупных наступательных операций, но и выручки окруженных; под Сталинградом, как известно, он организовал группу "Гот", в которой были 4 танковые дивизии, одна моторизованная и 9 пехотных дивизий. Но там ему выручить армию Паулюса не удалось. Теперь вот, учтя все свои накопившиеся знания, Манштейн опять пытался вызволить окруженную группировку. На этот раз в его распоряжении был еще более мощный кулак - 9 танковых и 6 пехотных дивизий. Гитлер послал окруженным телеграмму: "Можете положиться на меня, как на каменную стену. Вы будете освобождены из котла, а пока держитесь до последнего патрона".
Окруженные действительно действовали очень активно. Им удалось прорваться в район Шендеровка, Новая Буда на участки 27-й армии и 1-го Украинского фронта. 12 февраля в полночь Сталин позвонил Коневу. Он был очень раздражен и спросил:
– Как же это вы там допустили прорыв? Мы на весь мир сказали, что в районе Корсунь-Шевченковского окружена группировка противника, а у вас, оказывается, она уходит к своим.
Из воспоминаний маршала Конева: "По интонации его голоса, резкости, с которой он разговаривал, я понял, что Верховный Главнокомандующий встревожен, и, как видно, причина этого - чей-то не совсем точный доклад.
Я доложил:
– Не беспокойтесь, товарищ Сталин. Окруженный противник не уйдет. Наш фронт принял меры. Для обеспечения стыка с 1-м Украинским фронтом и для того, чтобы загнать противника обратно в котел, мною в район образовавшегося прорыва врага были выдвинуты войска 5-й гвардейской танковой армии и 5-й кавалерийский корпус. Задачу они выполняют успешно.
Сталин спросил:
– Это вы сделали по своей инициативе? Ведь это за разграничительной линией фронта.
Я ответил:
– Да, по своей, товарищ Сталин. Сталин сказал:
– Это очень хорошо. Мы посоветуемся в Ставке, и я вам позвоню.
Действительно, через 10-15 минут Сталин позвонил вновь:
– Нельзя ли все поиска, действующие против окруженной группировки, в том числе и 27-ю армию 1-го Украинского фронта, подчинить вам и возложить на вас руководство уничтожением окруженной группировки?
Такого предложения я не ожидал, но ответил без паузы: - Товарищ Сталин, сейчас очень трудно провести переподчинение 27-й армии 1-го Украинского фронта мне. 27-я армия действует с обратной стороны кольца окружения, т. е. с противоположной стороны по отношению наших войск... напрямую установить связь с 27-й армией невозможно. Армия очень слабая, растянута на широком фронте. Она не сможет удержать окруженного противника, тогда как на ее правом фланге также создается угроза танкового удара противника с внешнего фронта окружения в направлении Лисянки.