Генералиссимус

Карпов Владимир Александрович

В завершение расскажу о любопытном эпизоде, который произошел до начала Тегеранской конференции, Сталин со своей делегацией выехал из Москвы поездом. В Сталинграде пересели на самолеты. На аэродроме делегацию встречали командующий ВВС А. А. Новиков и командующий авиацией дальнего действия А. Е. Голованов. На поле стояли несколько самолетов Си-47. Новиков доложил:

– Для вылета подготовлены два самолета, один поведет генерал-полковник Голованов, другой - полковник Грачев. Через полчаса за нами пойдут еще два самолета с группой сотрудников МИДа. Полет прикрывают

три девятки истребителей.

Сталин без церемоний сказал:

– Генерал-полковники редко водят самолеты, мы лучше полетим с полковником.

И пригласил с собой Молотова, Ворошилова, Берию и Штеменко.

Кстати, Грачев не простой полковник авиации, а один из лучших летчиков, поэтому и был он личным пилотом Берии и самолет, который выбрал Сталин, тоже был его "личный".

Я был в Тегеране в год празднования 50-летия Победы. Посол Сергей Михайлович Третьяков и военный атташе полковник Михаил Иванович Крицкий со своими коллегами сделали доброе дело к этому юбилею.

В Иране, как известно, были наши войска, перегонялась техника из портов Индийского океана на север, на советскую территорию. Случались здесь и аварии, и террористические акты - гибли наши советские воины. Их хоронили, как и на фронте, в братских или одиночных могилах, на которых ставили фанерные красные звезды и тумбы с именами погибших. Солнце и дожди смыли эти имена. Истлели фанерные памятнички. Вот и решили работники российского посольства на свои средства поставить мраморный обелиск на российской земле (во дворе посольства) и перезахоронить здесь 48 обнаруженных ими останков наших воинов, - что и сделали. В торжественной обстановке был открыт этот обелиск. Священник отец Александр отслужил панихиду. Послы бывших советских республик и бывшие союзники американцы и англичане возложили венки.

Посол сказал мне:

– В Москве могила одного неизвестного солдата, а у нас их 48. Ни одного имени нам установить не удалось...

На совещании Ставки Сталин не рассказывал подробностей о своем пребывании в Тегеране. Верховный только коротко сказал:

– Рузвельт на Тегеранской конференции дал твердое слово открыть широкие действия во Франции в ]Ч44 году. Думаю, что он слово сдержит. Ну а если не сдержит, у нас хватит и своих сил добить гитлеровскую Германию.

Гимн

Сталин в трудных условиях войны задумался о том, что в стране нет гимна. Неофициально это был "Интернационал". Его исполняли на торжественных заседаниях. Но "Интернационал" считался гимном международного пролетариата. В условиях, когда Коминтерн был распущен, гимн, символизирующий всемирную коммунистическую борьбу против эксплуататоров, как бы утратил свою значимость. Возникла необходимость заменить его, создать свой государственный гимн, который будет отражать не партийное, а национальное единство, в СССР - многонациональное. В условиях войны такой общенародный символ очень нужен.

Наверное, Сталин не раз задумывался об этом, может быть, впервые, когда сказал в своей речи 3 июля 1941 года: "Братья и сестры! Друзья мои!" Это уже как бы отражало не партийное, а государственное

содержание.

Патриотическое сознание, укрепление любви к Родине (тем более, когда она в опасности), память о былых победах и величии своих предков - все это всегда поднимало моральный дух народа, укрепляло государство и его армию. Сталин это понимал и поэтому, несмотря на занятость боевыми операциями, нашел время и для создания гимна. Политбюро поддержало его предложение. Была создана специальная комиссия под председательством Ворошилова, в нее вошли видные композиторы, поэты.

Был объявлен конкурс на создание музыки и текста. В нем приняли участие самые известные поэты: прислали тексты Долматовский, Демьян Бедный, Берггольц, Симонов, Сурков, Асеев, Тихонов, Щипачев, Антокольский, Исаковский и многие другие.

Все эти тексты внимательно прочитывались и некоторые пробовались на музыку, которой тоже поступило в комиссию немало. Произведения показывали Сталину, но они ему не нравились, по разным причинам: то мелковато, то нет патриотической идеи, то музыка слишком маршевая.

Наконец внимание Сталина привлекли стихи Михалкова и Эль Регистана.

– Будем работать над этим текстом, - сказал Сталин Ворошилову.
– В таком виде он еще не подходит, но патриотическая идея в этом варианте есть.

В этой фразе открывается главная цель Сталина при создании гимна: воспитание, укрепление патриотизма. Он как бы

преодолевает локальные рамки партийных, революционных интересов. Теперь он ищет опору во всенародном, отечественном патриотизме.

...И опять судьба подарила мне очередную писательскую удачу: помог Сергей Михалков, мой давний товарищ по работе в Союзе писателей и добрый друг во внеслужебное время. Я не раз бывал у него дома, он, наряду с другими книгами, подарил мне изданный большим тиражом гимн с текстом, нотами и с теплой надписью. Тогда же Сергей рассказывал, как он и Эль Регистан вместе со Сталиным "доводили гимн до кондиции".

Теперь, работая над этой главой, я еще раз навестил Михалкова и попросил напомнить детали работы над гимном, потому что я многое запамятовал.

Новая его жена Юля (прежняя, Кончаловская, скончалась) приготовила нам душистый чай, и Михалков, со свойственным ему юморком, стал рассказывать:

"- Вдруг в 2 часа ночи - звонок телефона. Думаю, какой болван так поздно? "С вами говорит Поскребышев". Вот это да! Секретарь Сталина! Уже ошеломило. А он заявляет: "С вами будет говорить товарищ Сталин". И тут же переключил, и слышу голос Сталина:

– Здравствуйте, товарищ Михалков.
– И сразу к делу.
– Мы прослушали несколько вариантов гимна, в том числе и ваш. Он немного коротковат. Надо бы припев, который повторяется, и еще один куплет, в котором - не могли бы вы?
– отразить мощь Красной Армии, сказать о том, что мы бьем и будем бить фашистские полчища.

– Конечно, товарищ Сталин, мы постараемся это сделать с Эль Регистаном.

– Постарайтесь. И не затягивайте. Сделайте за несколько дней. Этот разговор состоялся 27 октября 1943 года.