Генеральная репетиция
Шрифт:
Но такой воистину дикарской откровенности, такого самозабвенного выворачивания мелкой своей душонки, которое продемонстрировала Соколова, мне до сих пор не приходилось еще ни видеть, ни слышать.
Со мною - о моей пьесе, о проблемах типического и о национальном вопросе - говорила, в сущности, та самая знаменитая кухарка, которая,
по идее Ленина, должна была научиться управлять государством.
...В раннем детстве, в первых классах школы, мы разучивали и пели на уроках пения песню с такими восхитительными строчками:
Чтобы
Не коптела б, как дикарка,
А училась непременно
Управлять страной отменно!..
Вот она и научилась! Вот она и управляет!
Это же так просто - управлять страной: выслушивай мнение вышестоящих товарищей и пересказывай их нижестоящим товарищам. Нечто подобное происходит на всех этажах, на всех ступенях огромной пирамиды, называемой "партией и правительством"!
А я не стоял ни на одной из этих ступенек, даже на самой нижней. Я не существовал. Меня не было. Я не значился. Так чего же ей, Соколовой, которая так отменно научилась управлять государством, чего же ей было меня стесняться?!
Она и разоткровенничалась. И была в этой откровенности и простая бабья месть за брошенное мною на репетиции словцо "дура", и подлинная дурость, и злорадное торжество имущего власть над никакой власти не имущим.
И все-таки, все-таки самого главного обстоятельства, по которому моя пьеса не могла быть поставлена, не должна, не имела права быть поставленной - Соколова мне в тот день не сказала.
Допустим, что она и не думала об этом обстоятельстве, вернее, не умела еще выразить его в слове, но она уже чувствовала его - тем особым, обостренным чутьем животного, знающего только звериные правила борьбы за существование.
И тут я должен вернуться к вопросу, которого я мельком коснулся в первой главе - к вопросу о чрезвычайно широкой и хитроумной системе создания всякого рода неравенств, каковая система, по искреннему убеждению Соколовых обоего пола, и есть способ "отменного" управления государством.
Отдыхает начальство, отдыхают "слуги народа", "народные избранники", плоть от плоти и кровь от крови, отдыхают на своих госдачах, отгородившись от народа заборами и охраной, под сенью табличек:
– "Посторонним вход воспрещен"!
Но, как бывают разные запретительные знаки: от скромной таблички до милицейского кирпича и вооруженной охраны, - так бывают разными и сами госдачи. О, тут существуют тончайшие оттенки: на одних полагаются картины, чешский хрусталь, столовое серебро, обслуживающий персонал - или, как его называют, "обслуга" - человек двадцать, не меньше, собственный кинозал; на других дачах перебьются и без картин, обойдутся простым стеклом и нержавеющей сталью, "обслуга" - человека два, и кино приходится смотреть в общем - разумеется, тоже закрытом для простых смертных, кинозале.
Хитроумнейшая система!
Даже сотрудники одного и того же учреждения получают пропуска
...Возможно, вы не знаете историю, давно уже ставшую анекдотом.
Знакомая одних наших знакомых совершенно случайно попала в загородную правительственную больницу "Кунцево".
И вот какой разговор она услышала за завтраком. Поедая бутерброд с лососиной, жеманная жена одного "народного избранника" жаловалась другой:
– Ну, я-то понимаю - почему я сюда попала! Я заехала к одной своей школьной подруге - не из наших... Она стала угощать чаем, неудобно было отказаться - выпила чаю, покушала городской колбасы - и пожалуйста, вспышка гастрита?..
Вот ведь оно как - уже не принимают, не переваривают их желудки "городскую" колбасу?
Но добро бы дело сводилось только к сигаретам и колбасе.
Иметь розовый пропуск, - это значит жить в особом мире, где свои деньги и порядки, свои книжки и газеты, вроде "Белого ТАССа", где смотрят особые заграничные фильмы с политической и сексуальной "малинкой", где почти бесплатно отдыхают в спецсанаториях и где, наконец, на государственный счет - то-бишь на счет обладателей зеленых пропусков и прочих - ездят в заграничные командировки.
Вот и попробуйте теперь сравнить - куда там?
– страстную мечту Акакия Акакиевича о новой шинели с мечтою современного Башмачкина, обладателя зеленого пропуска, о пропуске розовом?
Господи, да прикажи ему вышестоящий товарищ, от которого может что-то зависеть, спинку почесать - почешет, в дерьмо нырнуть - нырнет, прикажи дать по рылу "кому совсем не виноватому" - даст, за милую душу даст? Лишь бы держать на потной ладони этот розовый, продолговатый, выигрышный лотерейный билет, этот волшебный пропуск в иной, волшебный мир - и чтобы на этом пропуске, таким красивым, с завитушками, почерком было написано твое собственное имя!..
А уж когда Акакий Акакиевич пропуск этот получит - попробуйтека его отнять! Тут уж он не только по рылу даст - тут он на что угодно пойдет: на любую подлость и преступление, на любой донос и предательство.
И все-таки, случается - отнимают!
Все на свете преходяще: и молодость, и здоровье, и розовые пропуска!
И приходится на старости лет, как пришлось это "деятелям антипартийной группы и примкнувшему к ним Шепилову", обзаводиться не государственными, а своими, купленными на обычные деньги, "городскими" вилками, ложками и тарелками!..