Генеральный попаданец 2
Шрифт:
Затем случился генерал Ярузельский. Встав в 1981 году во главе государства, Ярузельский ввел военное положение, и, казалось, уже распадающийся госаппарат внезапно обрел впечатляющую эффективность. Лидеры оппозиции и многие активисты были «изолированы» на неопределенный срок, армия вышла на улицы, спецслужбы громили типографии и уничтожали тиражи. Волна забастовок пошла на спад, и польская экономика, несмотря на санкции, впервые за долгое время начала демонстрировать какой-никакой рост. Более того, если перед военным положением правящей партии доверяло только 12% населения, а «Солидарности» более 40%, то к 1987-му ситуация практически перевернулась — 44% у правящей ПОРП и 16% у «Солидарности». Вот так поворот, не правда ли?
Затем что-то сломалось, и в 1987 году Ярузельский вынес на референдум пакет реформ, по сути, означавших сворачивание социалистического
'Выступаете ли вы за полное осуществление представленной Сеймом программы радикального оздоровления экономики, направленной на значительное улучшение условий жизни общества, если это потребует двух-трехлетнего периода быстрых и трудных перемен?'7
Население ответило вежливым отказом: «за» проголосовало 44,2%, а попытки протащить либерализацию цен явочным порядком натолкнулись на новый рост забастовочного движения. Казалось бы, сдай назад. Судьбу страны решил диалог — серия неформальных встреч власти и оппозиции (лидеры которой давно вышли на свободу) в 1988 году, увенчавшаяся официальным круглым столом в 1989-м.
Стороны быстро нашли общий язык. Один из членов оппозиционной делегации Яцек Куронь вспоминал:
«Люди, которые участвовали с нами в переговорах, не только не были сталинистами, но и не были даже идейными коммунистами. Это были прагматики, реалисты, понимающие, что принцип централизованного руководства провалился, и теперь надо как можно быстрее и лучше перейти к новому принципу управления».
Недовольных представляли тоже не злые рабочие с заводов и судоверфей, более 50% делегации были теми самыми «экспертами» с научными степенями и должностями. Стороны договорились о двух вещах. В июне 1989-го должны были пройти выборы в двухпалатный парламент, на которых «Солидарность» получала 35% мест в Сейме и могла свободно конкурировать за Сенат. А в августе должны была начаться «шоковая терапия» в экономике.
На волне такого «национального единения» и «прогресса демократии» о результатах референдума 1987 года никто не вспоминал. Более того, на предстоящих выборах складывалась беспроигрышная для польских элит ситуация — когда за кого бы ни проголосовали граждане, они все равно голосовали за приватизацию и либерализацию цен, о которых все политические игроки договорились заранее. Солидарность' предсказуемо победила, выбрав все предлагаемые места в Сейме и заняв практически весь Сенат.
В остальных странах Восточной Европа передача власти также произошла в результате «диалогов». И если в Чехословакии для приличия сперва прошли массовые митинги граждан, а потом уже начались «круглые столы», то в Венгрии и Болгарии сперва произошел диалог с оппозицией, и только потом на площадь подтянулись «воины света». И здесь не обошлось без курьезов. В Болгарии спешно собранная из числа «партийных диссидентов» и гениальных местечковых писателей оппозиция в 1990-м с треском проиграла «первые свободные выборы». Это же надо быть такими тупыми! И заметьте, тоталитарный режим решил не заморачиваться с повторными и просто отдал власть правительству парламентского меньшинства. Чего не сделаешь ради «демократических» реформ.
Началась эпоха «восстания элит» и «реставрации классовой власти». И что мне прикажете с этими блядями делать?
Наш кортеж подъезжает к одному из символов Берлина Бранденбургским воротам. В отличие от Рейхстага они остались в нашей зоне оккупации. Я выхожу из машины, поднимаю приветственно руки. Народ удивлен моим нарядом. А он подобран специально под момент. В самолете перед посадкой переоделся. Под оливковой расцветки плащом выглядывал полувоенного вида френч. Если бы на голову кепи в зубы сигару, то советский Команданте. Еще встречавший меня в аэропорту глава Госсовета ГДР Вальтер Ульбрихт малость ошалел разглядев мой наряд. Но я как ни в чем не бывало пожал всем руки и двинулся к поджидавшей толпе.
Рябенко стоял поодаль, контролируя ситуацию. Он прибыл сюда еще вчера вечером. Сам настоял, а я не отказал. Мероприятие больно необычное по формату. ГДРэвцов мы предупредили также незадолго, они и чухнутся не успели. Я же планировал сие действо загодя. Больно уж идея мне понравилась. Поворотный момент в истории! Но я отчего-то сейчас совершенно не волнуюсь.
Окинул беглым взглядом «группу товарищей». Местный истеблишмент выделяется хорошими костюмами. Но, ребята, надо бы разнообразней расцветочку! Далее «пролетарии»
Западные журналисты, среди которых затесались профессиональные разведчики, бравируют джинсами, яркими плащами и модными прическами. За ними с соседнего здания наблюдают люди Ивашутина. Они хотят вычислить среди тех шпионов. Эмоции все равно их рано или поздно выдадут. Наши на такое натасканы. В сторону импровизированной трибуны направлены многочисленные объективы кинокамер, уже щелкают блицами фотокоры, газетчики достали блокноты или микрофоны на палочках.
Стремительным шагом взбираюсь на трибуну. Пусть видят, что советский лидер бодр и в форме. Как и весь Советский Союз. К середине семидесятых он будет на пике своего могущества. А дальше нас уже никто не остановит. «Красная машина» понесется в светлое будущее человечества! Ха-ха, я начал краплеными лозунгами говорить. Машу рукой публике, вытаскиваю наружу знаменитую Брежневскую улыбку. Щелкают фотоаппараты, раздаются приветственные крики, аплодисменты.
Моя позиция выстроена хитро. На заднем фоне выгодно расположились Бранденбургские вороты, по бокам высятся выполненные в виде красных знамен стенды. Все работает на необходимую визуализацию. И советский вождь на этом фоне в милитаризованном костюме. Плащ я отдал охране. Сегодня и в Берлине тепло. Как было тепло в мае сорок пятого. Ого, столько воспоминаний реципиент ещё мне не выдавал! Я чуть не задохнулся от внезапных ощущений.
— Товарищи! — на площади в мгновение смолкают голоса. Я уставился в сторону камер. Лицо серьезное и задумчивое, специально тренировался. — Товарищи! Именно на этом месте двадцать лет назад прозвучали последние в Берлине выстрелы. Спустя короткое время гитлеровское командование приняло советский ультиматум. Всего двадцать лет прошло, как доблестная Красная армия принесла народам Европы свободу и освобождение! Коммунистическая партия Советского Союза, советский народ, и ваш покорный слуга в их числе, все эти годы восстанавливали нашу страну. Строили новые дома и заводы, запускали ракеты в космос, устраивали счастливую жизнь для советского и дружественным нам народам братских социалистических республик. Мы радовались чистому небу над головой, мирному труду во благо отечества и делали все, чтобы на планете воцарился вечный мир.
Только пережившие самую страшную в истории войну могут так мечтать о мире. Я самолично наблюдал воочию полную ужаса и отчаяния народную трагедию с сорок первого года до самого конца в мае сорок пятого, — голос мой драматически треснул, я крепче схватился за барьер. Знал, что телевизионщики меня сейчас снимают максимально крупно, и выдавал «на повестку» необходимые эмоции.
«Голливуд, да и только!»
Невозмутимо щелкали затворами фотокоры, нахмурились советские журналисты, публика затаила дыхание. — И врагу не пожелаю увидеть то, что довелось в те годы нам.
Но там, — я указал жестом в сторону Западного Берлина, — поднимают заново голову милитаристы и реваншисты. Они не простили нам нашу великую победу, они не готовы начать жить с чистого листа. Агрессивные империалистические круги Запада не желают существовать с народами Земли в мире. Раз за разом они устраивают новые войны и провокации. Корея, Алжир, интервенция в Гватемалу, Суэцкий кризис. Сейчас бомбы и сыпятся на многострадальный Вьетнам.
По ту сторону стены, — я резким движением указываю направление. Это эффектно будет смотреться в телехронике. Ни дать, ни взять, второй Ильич! Толпа замерла, на лицах смешаны удивление, сочувствие или откровенное злорадство. Самыми поражёнными, как ни странно, выглядят руководители «братской» республики, — снова и снова лелеют планы возвращения к власти заклятых империалистов. Не только в Восточной Германии. Буржуазное правительство ФРГ не желает признавать существование демократической Германии. К тому же у них имеются планы на Польшу, Чехословакию, Венгрию и Югославию. Восстановить там фашистские диктаторские режимы и вернуть обратно хозяев фабрик и заводов. Вот их настоящие и страстное желание!