Генеральный попаданец 2

Коруд Ал

Повозка была удачной, потому что ехали мы не по дороге, а прямо по кочкам, выбоинам и лесу. Пейзаж чем-то напомнил мне турецкий. Летом местность напрочь выжжет солнцем. Камень, сухая трава и деревья, разве что вечнозеленые сосны красят пейзаж. Сейчас все цветет и неимоверно прелестно. Подозреваю, что Тито хотел произвести на меня впечатление. Нас встречают егеря в щегольской одежде и показывают, куда идти. Не хотел охотиться, но азарт взял. Под присмотром егеря заряжаю патроны и застываю в ожидании.

Что-то мелькнуло среди кустов и скальных выступов. Вот тут сработал вовсе не я, а Ильич.

Все-таки как его рефлексы в теле уживаются с моими? Я бы сам точно не успел так среагировать. Ружье в аккурат поднялось к бегущей цели, я даже не метился толком. Палец привычно выжал спусковую скобу и грохнул выстрел. Где-то неподалеку заорал егерь:

— Ево пуцан!

— Погоди!

Это уже появился из-за кустов сам Тито. С той стороны также стреляли, но судя по угрюмому виду, югославский вождь промазал. Он махнул мне рукой, мол, подходи. А поразил я оленя. Оказывается, их тут разводили для охоты. Мне стало жалко бедолагу, но вида не показал. Тито мое спокойствие принял за привычку. Уж в России зверя всякого полно!

— У тебя до сих пор твердая рука, Леонид Ильич.

Я пожал плечами, будто бы удивляясь его удивлению. От меня не утаился острый взгляд, которым на мгновение «угостил» меня югославский лидер. Уж не принял ли он на свой счет это «послание». Но выстрел и в самом деле случился знатным. Егеря не сдерживали эмоций. Видимо, им приятно наблюдать за тем, что плоды их работы не пропали даром. Кто-то подал мне флягу, я глотнул, там оказалось неплохое сухое вино. Сейчас уже смеялись моему удивлению. Тито величественно провозгласил:

— Думаю, что наш гость достоин роскошного ужина!

Я со смехом добавил:

— И не менее изысканной выпивки.

Смеялись мы так, как могут смеяться крепкие и здоровые мужики.

— Хорошо у тебя тут.

Мы вышли на балкон, наблюдая за заходящим в море солнцем. Посвежевший ветерок обдувал разгоряченные ужином и выпивкой лица. Как никак два часа спорили и договаривались.

— У тебя, Леонид, страна еще больше. Там красот не счесть! Я помню Сибирь, столько времени оттуда выбирался.

Иосип погрузился в воспоминания.

— Приезжай к нам летом. Я давно хотел побывать на Байкале. Заодно привози своих министров. Говорить будем, думать будем.

Снова Тито бросил в мою сторону острый взгляд:

— Желаешь поиметь меня?

— А ты не борзей!

Иосип некоторое время вспоминал значение малознакомого слова. Затем замотал головой:

— Потому вас, русских, не везде любят. Вы говорите то, что не стоит замечать, делаете нам унижение.

Я хмыкнул:

— Да вами еще никто толком и не помыкал. Наоборот, незаслуженно задницу лизали. Не забыл, по чьей вине началась Первая мировая война?

Тито с интересом на меня оглянулся:

— Её хотели слишком многие. Выстрел в Сараево был лишь предлогом.

«Ну-ну, видел бы ты, во что превратится Сараево в девяносто третьем!»

— Еще раз

повторяю, что никуда тебя силком тащить не намерен. Ассоциированного членства в СЭВ достаточно, остальное можно закрыть прямыми договорами. Все равно у тебя не социализм, а черте что!

Тито тут же всерьез обиделся:

— А что?

— Общество потребления. Мы, — я указал на себя, — целенаправленно идем к коммунизму, пока наши союзники играют в популистский социализм рыночного толка. Если вы не намерены строить общество будущего, тогда зачем вы у власти?

Югославский лидер обиженно засопел:

— Это наше дело, и наша страна!

— Не спорю, но помощь вы в трудном случае просили почему-то у нас. А если нет, тогда и табачок врозь! Целуйся и дальше со своими египтянами и индусами.

Тито оторопел, стараясь осознать мои слова. Я ему ведь прямым текстом намекнул на «Движение неприсоединения». Только вот к чему они не хотят присоединяться мне непонятно. Вся эта левая движуха была возможна лишь потому, что тогда друг другу жестко противостояли две мировые политические системы. Перед этим разговором мы немало поспорили об экономике. Он убеждал меня в правильности югославского подхода и рыночной модели. Я ему отвечал, что это отход от коммунистической идеи, так называемый временный этап излишне затянулся. Я, вообще, изучая советское сотрудничество с «дружественными» странами, подчас выпадал в осадок. И это еще не все документы изучены. Зачем? Зачем тратить такие огромные средства непонятно на кого? Да я лучше вложу их в развитие Средней Азии! Чтобы не отбирать у РСФСР и Белоруссии. И то будет пользы больше! Нам предстоит мощнейший инновационный скачок, нам самим в первую очередь нужны средства. А мы в 1947 году кормили хлебом чешских детей, что через двадцать лет будут кричать нам: «Русские убирайтесь!». Прага у меня третья по списку в вояже. И там я намерен провести проверку, что там такое творится. Хрен вам, а не шестьдесят восьмой!

— Но мы можем и без вас обойтись! И пока получается!

— То есть ты откажешься от лишнего куска хлеба для своих людей из-за личных амбиций? Не хочешь послать вашего человека в космос и получить славу первой страны в Европе, пославшей туда космонавта?

Тито стремительно поворачивается. Он еще не добродушен, но гнев с лица исчезает.

— Что ты хочешь, Леонид?

— Арендовать военно-морские базы для своего флота. Нам нужны порты в этом районе. Чтобы нести постоянное дежурство в Средиземном море. Которская бухта вполне подойдет, — я смотрю на Тито и с плохо скрываемым ехидством наблюдаю, как меняется его лицо. — Или Бар на худой конец.

Я знаю, что югославы на самом кончике полуострова Луштице где-то в конце Боко-Которского залива создавали подземную базу подлодок. То-то Иосип так дернулся. Подозревает.

— Дьявол, это серьёзно? Я не могу пойти на такое! Меня товарищи не поймут!

— А что нам мешает? Мы же не будем создавать некий военный союз. Просто сотрудничество. За это ваши ВМФ получат новые ракетные катера.

Гляжу, глаза у Иосипа все-таки загорелись.

— Что-то еще?

Тито вошел в раж. Приоткрываю свои крапленые: