Генеральская правда. 1941-1945
Шрифт:
Таким же абсурдным было обвинение и в передаче карты Северных Курил. Не передать ее Главный штаб флота тоже не мог, поскольку в войне с Японией в августе — сентябре 1945 г. американцы выполняли важные для советского ВМФ союзнические задачи в акватории Тихого океана.
Аналогична ситуация с передачей союзникам якобы секретной техники и вооружения. Немецкую торпеду с потопленной подводной лодки передали Великобритании с согласия самого Сталина, ведь именно он пообещал У. Черчиллю этот управляемый заряд — об этом есть свидетельства в опубликованной позднее переписке глав правительств двух государств. Но Кузнецов не был новичком в политике и, конечно, даже не пытался довести эту информацию до сведения суда,
А что до обвинения в передаче якобы «сверхсекретных» чертежей, то и оно не выдерживало никакой критики. На самом деле это были чертежи крайне неэффективной торпеды и, кстати, даже не нашей: она была сконструирована в Италии, и в СССР ее производили по лицензии. Использовалась она мало и была снята с вооружения еще в ходе Великой Отечественной войны. Никакого секрета она собой не представляла уже хотя бы потому, что когда Черноморский флот в 1942 г. оставил Севастополь, в руки немецких моряков попало шесть таких торпед со всем оснащением и полной технической документацией. То, что секретность данного боеприпаса была утрачена еще в годы войны, было хорошо известно командованию и органам безопасности.
И тем не менее, выполняя политический заказ, члены суда вслед за председательствующим маршалом Говоровым пытались любой ценой доказать, что карты и образцы вооружения, которые были переданы союзникам, представляли большую ценность в силу их секретности, что факт их передачи фактически означает измену Родине.
«Мы... считали весь суд какой-то гнусной комедией, так как ни один из привлеченных к этому "суду" адмиралов ни в чем не был виновен», — такую оценку позднее дал присутствовавший на нем адмирал Ю.А. Пантелеев, служивший в те дни начальником Оперативного управления Главного штаба ВМС [282] .
282
Цит. по: Адмирал Флота. Героические и драматические страницы жизни Н.Г. Кузнецова. М., 2002. С. 286.
Но то была опасная «комедия». Сталинская режиссура была выстроена детально. Обвинения сыпались, как из рога изобилия... Все реплики были выверены.
По ходу суда его инициаторам удалось сломать большинство экспертов, многие даже свидетели защиты, отказавшись от первоначальных показаний, по существу, примкнули к лагерю обвинителей — заместитель начальника Минно-торпедного управления контр-адмирал К.И. Сокольский, начальник факультета Военно-морской академии кораблестроения и вооружения им. А.Н. Крылова контр-адмирал В.В. Чистосердов, председатель Научно-технического комитета ВМФ вице-адмирал М.И. Акулин, главный артиллерист ВМФ капитан 1-го ранга А.А. Сагоян. Тем самым инициаторы «суда чести» убеждались: их низкий замысел срабатывает.
Лишь один из свидетелей защиты — начальник Минно-торпедного управления ВМС контр-адмирал Н.И. Шибаев сохранил верность правде и офицерской чести: и на предварительном следствии, и на суде давал объективные показания. Его позицию не поколебало даже спешное снятие с должности еще до открытия суда.
Увы, это было единственное исключение. Остальные же лица, в разных ролях вовлеченные в разбирательство, тщились доказать, что преступная деятельность четырех адмиралов носила антигосударственный характер и способствовала подрыву обороноспособности страны.
«Можете ли привести случаи, когда адмирал Галлер принуждал вас дать информацию англичанам и американцам?» — грубо наседал на Шибаева член суда генерал-полковник Ф.И. Голиков. «Адмирал Галлер, вы признаете, что передавали авиационную торпеду и чертежи артиллерийского вооружения без разрешения советского правительства?» —
Кое-кто из судей, свидетелей и экспертов не преминул свести старые счеты с подсудимыми. Им навешивались оскорбительные профессиональные ярлыки, а затем и ярлыки политические.
Своим поведением, которое любой человек, знакомый с понятием об офицерской чести, счел бы постыдным, выделялся вице-адмирал Кулаков, которому была отведена роль общественного обвинителя. Он ревностно старался проявить себя, не жалел черных красок. Совсем не исключено, что Кулаков (как и Булганин) тоже мстил Кузнецову. В марте 1944 г. постановлением ГКО он за плохую организацию набеговой операции и потерю трех эсминцев был снят с должности члена военного совета Черноморского флота и снижен в звании с контр-адмирала до капитана 1-го ранга. Представление к наказанию Кулакова подписал Кузнецов. И вот некогда наказанный, а ныне высокопоставленный политработник спешил взять реванш.
Он требовал как можно строже наказать адмиралов, «потерявших бдительность и опозоривших советский флот». С трибуны то и дело раздавались формулировки: «преклонение перед Западом», «лизоблюдство», «раболепие».
«Мы обвиняем адмирала флота Кузнецова, — пылал праведным гневом Кулаков, — в том, что, преклоняясь перед иностранщиной, барски-пренебрежительно относясь к интересам Советского государства, не вникая в существо дела, он самовольно, без ведома Советского правительства, разрешил передачу английским и американским миссиям ряда ценных секретных сведений об отечественном вооружении, составляющем государственную тайну и приоритет советского ВМФ в области высотного торпедометания и артиллерийского вооружения... Мы обвиняем адмиралов Галлера, Алафузова и Степанова в том, что, раболепствуя перед иностранщиной, они поступились интересами нашей Родины... нанесли серьезный ущерб нашему государству и боевой мощи Советского ВМФ». Апофеозом стало обвинение в том, что боевые адмиралы, «потеряв чувство национальной гордости и политической зоркости... оказались на поводу иностранных разведок и пошли на национальное уничижение...» [283]
283
Цит. по: Зонин С.А. Адмирал Л.М. Галлер: жизнь и флотоводческая деятельность. М., 1991. С. 403—404.
То есть упреки в антиобщественных проступках постепенно подменялись обвинениями в уголовно наказуемых деяниях, а уголовщина смешивалась с политическими обвинениями. В условиях 30—40-х гг. это была самая настоящая адская смесь, такой состав преступления, за которым ни одно самое суровое наказание уже не казалось суду избыточным.
...Сталинская режиссура предусмотрела даже эффектную паузу, за умение держать которую всегда ценили актеров. Когда заседание завершилось, был объявлен перерыв, чтобы судьи могли вынести свой вердикт. Подсудимых успели накормить обедом, они могли перекурить, обменяться мнениями. Но пауза затягивалась...
Для посвященных никакой загадки не существовало — председательствующий поехал в Кремль, чтобы именно там получить указание, каким должен быть приговор. Наконец маршал Говоров вернулся. Решение, продиктованное вождем, гласило: ходатайствовать перед Советом Министров о передаче дела в Военную коллегию Верховного суда СССР.
...Закончен первый акт драматического действа под названием «суд чести над адмиралами». Сценические подмостки для продолжения спектакля перенесли в другое место: второй акт проходил уже по новому адресу — Никольская улица, дом 23. Сегодня здесь располагается Мосгорвоенкомат, а в 1948 г. в этом здании заседала Военная коллегия.