Генетический шторм

Денисов Вадим Владимирович

– Я уже за рулем! Что делать, Игорь?

– Езжай вниз, я включу фонарь, ориентируйся на него, как на маяк.

– Этих дур брать?

Секунда на размышление.

– Тормознись на мгновенье. Если не конченые, то… И лети сюда!

– Понял!

Бензинка не бензинка… а шумит-таки двигатель «Диско», что самого себя уговаривать? Мне слышно, значит, и другим слышно. Припалились, пока непонятно, насколько сильно.

– Бригада, уходим! Резко! Давай-давай!

Мы торопливо понеслись по лестнице. Вот и нижний двор. Плохо дело! С обратной стороны больших прочных ворот был не засов, на что я рассчитывал, а нормальный амбарный замок на дужках, массивный

и ржавый. Придется стрелять, тут ножичком не поковыряешь. В ночной тишине приглушенные выстрелы «Кипариса» показались мне ударами кувалды. Пинок! Падла, да ты будешь открываться или нет!! Еще раз! Протяжно заскрипели, завибрировали несмазанные дверные петли, выпуская нас на волю. Запах… Запах!! Смрад мертвечины, мокрой гниющей шерсти, протухшей воды и засохшей крови…

Проклятие, а ведь отсюда я посветить не смогу – слишком низко. Наверху без стеснения и опаски заревел дизель – мимо магазина на углу с ревом пролетела чужая машина, за ней через какое-то время последовала вторая. Погоня набирает темп.

– Я обратно! Линна, бери автомат, держи лестницу, мне не увидеть!

Негадов уже не таился, включив свет, бодро полетел по улочкам, свет фар мелькал в узких щелях между отелями и частными домами – вижу. Да и он меня заметил, правильным путем идет президент.

Тук-тук-тук-тук! Вашу машу, сверху полезли! Их сразу высадили, или это те мутные бабы нас вложили? Увышечки, вероятней все ж второе. Тук-тук! Да некогда этим заниматься! Я быстро вытащил гранату.

– Линна, в укрытие!

А теперь дискотека! О-па! Лети с приветом, зажги по полной!

«Ба-бамц!» – рванул наверху удачно упавший снаряд.

Вот это я отжег, теперь какое-то время не полезут.

– Валим-валим!

Подбежав к команде, я, не спрашивая и не предупреждая, схватил под мышки обоих детей и изо всех сил рванул из короткого извилистого проулка-подъезда вниз, к основной улице, хрен знает какой. Винтовка за спиной больно долбашила в голову. Не помню, какой рукой и как открыл заднюю дверь подъехавшего «ленда» и вбросил туда детей.

– Вторая на объезд пошла! – торопливо сообщил нехорошее Юлий. – В балке запереть хотят!

– Так больше ехать нам некуда, – констатировал я. – Линна, за руль. Спускайся, может, по нижней улице куда выскочим.

Вокруг парадоксально пахло трупами и свежими цветами. И конкретно этот последний аромат из-за каких-то странных прихотей подсознания формировал в голове жуткую картину ночи. Он воспринимался как ладан, как наивная либо по-хамски наглая попытка перешибить жуткую правду, стремление скрасить последствия катастрофы. Красноватый свет задних габаритов джипа, выхватывая из глубокой темноты редкие детали, падал на стены глухих заборов и обшарпанную дверь по соседству. Тревожный цвет, опасный.

– Поехали.

Один за другим замелькали дворы пафосных усадеб: крошечных, жадных, тесных коробочек. Краем сознания я отметил, что редкие деревья стали выше, а света – еще меньше. Глаза устали, краски потеряли какую-либо яркость, все в лучах фар стало серым и мрачным, цветность исчезла.

После четырех поворотов подряд начался небольшой прямой участок.

– Остановись! Линна, к бою!

Вот здесь мы вас, козлов, и встретим, хватит на хвосте сидеть. Положив СВД на крышу брошенной машины, я нацелился на спуск улицы. Опять Рахманинова? Когда из-за поворота показались огни приближающегося джипа первых преследователей, я выдохнул, мысленно сказал им «спасибо» за подсветку цели и потянул спуск… Армейская винтовка доброжелательно толкала меня в плечо, всаживая

пули в радиатор и ветровое стекло – тут всего-то метров сто пятьдесят, постараться надо, чтобы промазать. Ушел магазин, меняем!

К работе подключился ППШ, но сильно напарница не потратилась, пара очередей, и хватит.

– Ребята, там еще одни, я фары видел! В низине едут, похоже, тот самый «Гелендваген» с Виноградной спустился! Как же они узнали?

– Что, рации только у нас имеются? – зло буркнул я и затейливо выругался.

Трезубцем запирают.

– К дому Олега Полежаева надо ехать!

– Где он?

– В самом низу, вон, смотри, где ряд многоэтажек. Там, собственно, ручей и течет, накрыли панелями и решетками, но в сезон дождей улицу размывает, быстро не проедешь… Спрячемся!

– Какой там спрячемся… Запрут, как в банке, – твердо сказал я. – Линна, разворачивайся, жми наверх, прорываемся. Надоело мне тут все.

А ведь рассвет скоро! Небо чуть посветлело.

– Алеет восток… – к чему-то напевно сказала подруга.

Над нижней дорогой страшным пятном нависла замершая кабинка фуникулера, которая уже никогда не сдвинется с места. Пройдет время, тросы проржавеют, и тогда она с грохотом и скрежетом рухнет вниз, придавив собой бассейн какого-нибудь особняка.

Плохое место, глупое. Если вынести за скобки пафос и личную приобщенность к элите, балка есть банально тихое, а ныне даже гипертихое псевдоубежище с двумя лишь былыми плюсами: проживание богатых и близость к центру. Нормальные кафешки имеются только на ведомственных пляжах, куда вход по покупным пропускам, магазинов очень мало и они хилые, любой сервис медлителен и неоправданно дорог. С рынками еще кислей. Есть один наверху, на Виноградной – чисто микро, убог видом и начинкой. Зимой, когда процент отдыхающих в доле населения падает, бизнес на это реагирует и засыпает. Для решения любой проблемы нужно садиться в машину и выезжать в народ. Охраняемой территории нет, болтаться может кто угодно, постепенно проникая, покупая, разбавляя пафос золотой прослойки тупыми базарными бабками вечного зажиточного быдла. Элитные кварталы вдоль берега за «Светланой» куда как приятней смотрятся. То есть, в сухом остатке, район не сулил владельцам никаких ништяков, что несравнимо с любым, например, адлерским районом и, тем более, современной Красной Поляной. В моем понимании, здесь устроили некую пародию на благостность, без умения и желания. И теперь район умер.

Вонь и аромат, тухлое и медовое. Есть какая-то философия в таком итоге.

«Диско» резво покатился наверх. Вот и расстрелянная машина преследователей.

– Мародерка? – крикнул вошедший в азарт эзотерик.

– Мы че, сталкеры? Отставить! Когти рвать надо!

Но четыре пули из «ТТ» я в салон всадить успел, для порядка – считайте, что это тоже метка. Двигатель запел громче, Линна с разгона пошла в горочку, и мы пробкой вылетели на улицу Пирогова. Поворот направо.

И тут джип встал.

Возле знакомого магазина лежали два женских тела.

– Сами к машине вышли, идиотки, нами откупиться хотели, точно вам говорю. Решили показать, что они свои, местные, – со злой радостью затараторил Негадов, выглядывая в форточку по плечи. – Обеих в голову…

– Заткнись, Юлий Павлович, иначе в глаз дам, – бесцветным голосом прервала его Лидия Аркадьевна Ковтун. Затем обернулась ко мне: – Жалко, вот же дурочки, Игорь. Как глупо.

– Мы тоже поступим глупо, – утешил я напарницу, захлопывая дверь. – Дави железку, правь на КПП, крепость брать будем. Дети – вниз, и не подниматься!