Генетика этики и эстетики
Шрифт:
«Кто борется с чудовищем,,пусть остережется, чтобы самому не сделаться чудовищем», как сказал Ницше и сам показал, что не остерегся и, критикуя многие отрицательные явления, сам создал чудовищную идеологию. Энвер, Талант и прочие младотурки, усвоив европейскую культуру, разрушили мусульманскую основу Турции и первыми (до Гитлера) осуществили геноцид на армянах. Борьба с чудовищем царизма привела к возникновению несравненно худшего чудовища — сталинизма, а сталинизм породил гитлеризм. Так может быть, остеречься невозможно и всякий борющийся с чудовищем неизбежно сделается чудовищем? К великому счастью для человечества тот же XX в. породил не только чудовищ. Борьба ненасильственными средствами, призыв к хладнокровию в разгар борьбы — все это уже дало замечательные плоды и имеет уже целую серию мучеников ( Ганди, Кеннеди, М. Л. Кинг, самосожжение буддистов и квакера в США и проч.), но все это новое этическое движение никак не связано ни с хромосомами, ни с естественным отбором, а с идеологическими мутациями, если можно так выразиться, на вполне идеалистической, а не материалистической
Что такое преступление? Но если определение порядочного человека относительно, то возникает вопрос, как лучше всего определить преступление. Оно уже дано как определение «греха» в известной проповеди Иоанна Златоуста: «Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа? Жало смерти — грех, сила же греха — закон». Там, где нет закона, нет и преступления. Могут ли быть преступления у животных? Эфроимсон приводит ряд цитат из Киплинга о «законе стаи». Так как стадность — чрезвычайно широко распространенное явление, связанное с наличием вожаков, нормами поведения членов стаи, то можно говорить о законе стаи на чисто инстинктивной основе. Мы не будем говорить сейчас о генезисе таких инстинктивных законов, большинство человеческих законов так или иначе формулируются на разумной, а не инстинктивной основе. Но и природа человеческих разумных законов чрезвычайно разнообразна. Самое широко распространенное — собрание законов в виде кодекса в каждом государстве, обязательное для всех граждан. Есть особый термин для обозначения такого права (я не могу его вспомнить, обозначим просто кодекс). Есть обычное право: совокупность неписаных законов, молчаливо принимаемых населением, и мы знаем, что и в судах с этим обычным правом считаются. Есть религиозное право — источник кодексов в государствах, признающих государственную религию, и есть, наконец, естественное право.
Естественное право исторически выводилось из религиозного, и потому марксисты склонны отрицать его необходимость. Для марксистов ближайшая цель — осуществление внеклассового общества, для достижения этой цели1 можно не брезговать никакими средствами, а с ликвидацией классового общества исчезнут и пережитки классового общества — преступления, право будет вовсе не нужно. Это вовсе не карикатура, а так думали все «порядочные» марксисты времен гражданской войны. Почему после смертной казни было не бессрочное или длительное заключение, а 10 лет? Через десять лет, энтузиасты верили, будет построено бесклассовое общество, незачем держать в тюрьме более длительные сроки. На самом деле марксизм тоже включал естественное право, но не на религиозной, а, как они думали, на строго научной основе.
Без опоры на естественное право нельзя оправдать не только революцию,, но да.же многие крупные реформы, например освобождение без вознаграждения-рабов или крепостных. Ведь священнейшим правилом всякого законодательства является: «Закон не имеет обратной силы, нельзя судить по несуществующему закону». Рабовладение в США до середины XIX в. было вполне'легально, и каждый гражданин, не совершив ни малейшего преступления, мог вложить свой капитал в рабов — и вдруг все рабы освобождаются без вознаграждения, и он, не совершив никакого преступления, теряет свое имущество, его наказывают по несуществующему закону. На самом деле освобождение рабов произошло вследствие естественного права. Человек рожден свободным (декларация Руссо о независимости), тот, кто имел рабов, всегда нарушал этот естественный закон. Не введен новый закон, а восстановлен все время нарушающийся старый. Так же оправдывается поступок Вашингтона. Он — бывший офицер английской армии (а офицерство, как известно, там было добровольно), присягавший королю, участвовавший в завоевании Канады, и вдруг он идет против законного монарха. Основа — естественное право, декларированное опять Джефферсоном: правительства созданы лишь для того, чтобы заботиться о благе населения; если правительство эту обязанность нарушает, население свободно и от всяких обязательств по отношению к правительству. Присяга не действительна: это иродова клятва. «Право законного восстания», включенное в Великую хартию вольностей, здесь оправдывается естественным правом.
«Естественное право» марксизма лишено связи с идеализмом, оно покоится на теории прибавочной стоимости. Капиталисты могут сказать: мы не нарушали законов страны, как вы имеете право считать нас грабителями и отнимать законно приобретенное имущество? Марксисты отвечают: вы действовали законно лишь по кодексам ваших стран, но не согласно научно обоснованному естественному праву. Маркс доказал, что всегда вы непрерывно грабили прибавочную стоимость, и правительства, санкционировавшие такой грабеж — соучастники грабежа. «Экспроприация экспроприаторов» — не нарушение закона, а восстановление его. Логично, что все упорствующие капиталисты объявлялись преступниками, «врагами народа».3ащита капитализма может идти не ссылкой на существовавшие до революции законы, а только критикой марксистской теории прибавочной стоимости и анализом последующей политики революционных правительств.
Международное право — первые шаги по созданию сверхгосударственного кодекса. Его пока нет, и потому война не является преступлением с точки зрения существующих кодексов. Сейчас уже имеется мощное движение в пользу признания войны как таковой преступлением (с учетом, конечно, самообороны и проч.). Нюрнбергский процесс был первой крупной попыткой межгосударственного суда. Он не вызвал протеста, так как преступления Гитлера были чудовищны, но с точки зрения процессуальной сделаны два упущения: 1) не было сформулировано на основе естественного права положений, на основе
Прочного мира (основанного не только на страхе перед последствиями атомной войны, что имеет место сейчас), дающего возможность надеяться на постепенное разоружение, человечество может достигнуть лишь на основе новой интернациональной космополитической идеологии, заключающей в себе такие пункты: 1) создание международной организации, решающей все разногласия между государствами; этой организации должно быть передано монопольное обладание атомным оружием с контролем над всеми государствами; только таким путем можно получить моральное право препятствовать распространению атомного оружия; 2) это, конечно, связано с отказом от абсолютного суверенитета государств; 3) само собой разумеется, что должна быть полная свобода и мирное сосуществование разных идеологий; 4) должно быть создано интернациональное переселенческое управление для переселения избытка населения одних стран в другие места, где достаточно места; 5) социалистический принцип, что только труд дает право на собственность, должен быть распространен на полезные ископаемые и другие естественные богатства, не созданные человеком и потому не принадлежащие никакому человеку и никакому государству, оказавшемуся случайно обладателем данных ему природой богатств. Все это, конечно, грандиозная задача, ее нельзя выполнить в одно-два десятилетия, но та мешанина правовых понятий, которая сейчас имеет место даже в претендующих на прогрессивность «социалистических» государствах, может привести: 1) или к страшной мировой войне, 2) или к колоссальным экономическим потрясениям, вызванным чрезмерной гонкой вооружений (чего стоит война с маленьким отсталым Вьетнамом такому экономическому гиганту, как США), перенаселением некоторых государств. Несомненно, что само наличие атомных бомб является мощным стимулом для развития антимилитаристских идей, и так как немало крупных деятелей сейчас выступают антимилитаристски (назовем Ганди, Тейяр де Шардена, Эйнштейна, Сент-Экзюпери, Веркора и проч.), то даже тяжкодумные народы могут придти к пересмотру старых националистических и империалистических постулатов. Поэтому нельзя отчаиваться в том, что лозунги борьбы только ненасильственными средствами (осуждение всех войн и всех кровавых революций) могут сделаться убеждением господствующей части населения, и при этом без всяких генетических мутаций. Мы подошли к вопросу о естественных основах этики и поведения человечества.
Об основах морали и этики. Господствующим мнением является то, что на поведение человека влияют наследственность («природа», по Гальтону) и среда. Но это мнение нуждается в пересмотре. При наличии двух возможностей легко впасть в ошибку: если доказано, что то или иное поведение не связано со средой (воспитанием и проч.), то, значит, оно наследственно или врожденно, по современным воззрениям, так или иначе связано с генетикой, хромосомами и иными формами материальной (экстрахромосомальной) наследственности. При этом забывают (хотя все ее, конечно, знают) о наличии специфической для человека не биологической, а идеологической наследственности, обусловленной наличием у человека языка и связанной с устными традициями, книгами, религией и т. д. Эта идеологическая наследственность, совершенно не связанная с хромосомами, играет у человека колоссальную роль, в частности в выработке так называемого национального характера и длительных традиций отдельных государств.
Даже великие революции, начавшись, казалось бы, с совершенного сокрушения традиций, кончались обычно восстановлением старых лозунгов. Подлинно великий и новый лозунг Великой французской революции «Свобода, равенство и братство» скоро был забыт; вместо него с беспощадной свирепостью внедрялся лозунг «Единая и неделимая Франция», совсем не революционного характера, унаследованный от Людовика XI, Ришелье и Людовика XIV и давший основу для воцарения Наполеона, страшной централизации Франции. Возвеличение «кровью купленной славы» сохраняется во Франции и сейчас: две нелепых войны во Вьетнаме и Алжире, сейчас грандиозная подготовка к 200-летию со дня рождения Наполеона.
Возвращение к империалистическим лозунгам имеет место и в СССР, даже форма офицеров чрезвычайно напоминает форму старой царской армии. А идеологический империализм (старый лозунг Муравьева: «где поднят русский флаг, он не должен больше опускаться» — одно из положений, приведшее к конфликту с Китаем) сейчас только разбавлен лицемерием. Средняя Азия, по старой терминологии, была завоевана, покорена, как поется в солдатской песне:
Вперед, туркестанский стрелковый наш полк, Вперед, на победу и славу, Отцами твоими сей край покорен, На счастье под русской державой.