Гений АЗЛК
Шрифт:
— Но можно было проявить какую-то гибкость… Например, разнести убытки на несколько периодов 1979 года, — аккуратно ввернул Игорь Иванович. — Есть мнение, что квартальный отчёт стоило бы… подкорректировать.
— Чьё мнение? При заступлении на должность я услышал от вас другое мнение: вскрывать и искоренять недостатки. Нужно что-то спрятать? Слушаюсь! Напишите мне письмо с цифрой, сколько убытков надо укрыть до лучших времён. Исполню.
Как просто включать дурака! Как сложно потом расхлёбывать последствия включения. Цековские партийцы обожают прятаться за обтекаемым и ничем их не обязывающим
— Ну вы же понимаете… — снова заныл Игорь Иванович.
— Понимаю, что не хочу занять освободившуюся после Сайкова камеру в Бутырке. Не слышали? Он начал называть следователю фамилии должностных лиц, с кем делился ворованным на предприятии, и тут же был найден повешенным в своей камере. Я устраиваю себя такой как есть — живой и на свободе, к тому же уже принёсший заметную пользу заводу. Мы впервые обходимся своими деньгами для покрытия текущих нужд.
— Не заливайте! — хмыкнул заведующий. — Что ни день, то письмо с АЗЛК — нужно 5 миллионов, 10 миллионов. Куда столько?
— Я подчёркиваю: для текущих хватает своей выручки. На зарплату, на расчёты с поставщиками, начали по капле закрывать задолженности Сайкова. А на очистительные сооружения пока не дам ни копейки. Москва готовится к Олимпиаде, важнейшее общественно-политическое дело, товарищи. Но АЗЛК травит атмосферу дымом, сливает токсичные стоки. Через год-два завод сам заработает деньги, но Олимпиада закончится. Что иностранцы скажут о Москве?
— Да-да, это ещё одно партийное поручение, товарищ Брунов, обеспечить к Олимпийским играм… — Игорь Иванович натолкнулся на взгляд шефа и стушевался. — На очистные рассмотрим вопрос о финансировании. У вас что-то ещё?
— Да. Всего за три недели за счёт пресечения массового воровства оздоровлена экономика, снижены затраты. Прекращается выпуск не пользующихся спросом «Москвич-412» и «универсала» на той же платформе, зато увеличиваем отгрузку М-2140 и запасных частей. Достигнуто соглашение о полной унификации двигателей и трансмиссии с ВАЗом и белорусской «рогнедой», трудящиеся будут лучше обеспечиваться запчастями и сервисом. Уже в июне потребителям будет предложена удешевлённая версия — с двигателем 1300, розничная цена, по прикидкам, выйдет на 100–120 рублей ниже, чем у ВАЗ-21011, а привод — передний. Наконец, начата работа по замещению 2140 новой моделью, основной кузов — 5-дверный хетчбэк, поперечное расположение двигателя, электронный впрыск топлива, как вариант для экспорта — дизель или турбодизель. В разработке малолитражного дизеля участвуем вместе с МАЗом и Минским моторным заводом, думаю, коллегам с ВАЗа и Ижмаша тоже интересно. Рассчитываю к 1 июля сдать завод преемнику не в столь плачевном состоянии, как его принял.
Заведующий что-то шёпотом спросил у Игоря Ивановича, тот кивнул. Предположу, что уточнял по сроку моего контракта. Не знаете что сказать? А я — знаю. И кую железо, не отходя от кассы.
— Товарищи! Коллеги! Могу ли я считать принятый курс на вскрытие злоупотреблений прежнего руководства, оздоровление АЗЛК и осовременивание его модельного ряда одобренным со стороны Отдела машиностроительной промышленности ЦК КПСС?
Припёр
— Курс в целом верный, — проскрипел заведующий. — Только отдельные ваши методы заслуживают… некоторой коррекции.
— Всегда готов вникнуть в ваши рекомендации и взять под козырёк… в оставшиеся два месяца и одну неделю.
О том, что «есть мнение» подфуфлить квартальную отчётность, больше не упоминалось.
На лестнице, когда спускались, Поляков шепнул:
— Всегда знал, что наглость — второе счастье, но даже мне в голову не приходило, насколько ты счастливый. Такой цирк устроил!
— Зато лишил их свободы в некоторых маневрах.
— Ничего и никого ты не лишил. Это только внешняя сторона. У Игоря Ивановича, которого ты вроде хвалил, а в реальности макнул в сортир, найдутся десятки рычагов воздействия.
— Надеюсь, что до 1 июля меня вытерпят. Или выгонят раньше, не обижусь.
Как я ошибался насчёт терпения…
Домой зашёл тихо, и угадал — Мариночка спала. Валя повисла на шее, прижалась, потом отстранилась и посмотрела в глаза.
— Я тебя никогда не видела таким вымотанным. Даже когда выбрались из пустыни в Мавритании. И тогда… в мае… — она нашла деликатную форму. — Ты был морально подавлен, но не измождён. Как же так?
— Остался 71 день, включая выходные. Это как, например, нырнув в глубину без акваланга — можно выдержать сколько-то времени при необходимости. Признаю, на 72-й день воздуха не хватит.
— Тебе надо отдыхать от работы. Никаких волнений, никаких работ по дому. Мариночка, Машка. Я. Хочешь?
Понятно, о каком желании речь. Но до прихода сестры от силы минут сорок, и хоть та всё понимает, не успеем, интим требует уединения, а ещё — неторопливости. Мы не кролик с крольчихой.
Но послушался Валю, в субботу долго гулял с дочкой, играл с ней, немного пришёл в себя, что-то, судорожно сжатое в груди, начало расслабляться, распускаться. Днём, уложив Мариночку, принял от подруги обычную дозу нежности.
Сидя на мне верхом нагая, Валя опустила голову, длинные тёмные волосы посыпались вниз, образовав своего рода кокон, внутри которого остались только наши лица, её черты были едва различимы благодаря свету, пробивающемуся через каштановые пряди.
— Серёжа! Ты меня любишь?
— Конечно.
— Ты никогда не говорил.
— Ты не спрашивала.
Она резко выпрямилась.
— Что ты несёшь! Об этом не спрашивают. Мужчина сам говорит. Я просто не выдержала!
Хотела вскочить, удержал её за руку.
— Прости. Ты не только близка мне. Но ещё врач, взявшийся лечить раненую душу. У тебя получается. Только не спеши. Мне трудно — нам обоим трудно, не говоря о Машке. 1 июля, ты помнишь?
— Моя душа интересует только меня одну… — Валя всё же освободилась, накинула халат, но не пошла в душ, села рядом. — Что с тобой произошло в Женеве?
— Почему спрашиваешь? Почему только сейчас?
— У тебя несколько раз было… Не знаю как сказать… Иногда вижу твоё самое-самое выражение лица. Вчера — самое замученное. После выставки приехал с тщательно скрываемым отчаянием. Думала, сам расскажешь. А из тебя нужно по капле выдавливать… Всё.