Гений АЗЛК
Шрифт:
Диктор назвал братьев Больших, каждый пилотирует свой автомобиль, «москвичом» его язык назвать не поворачивается, так мало осталось от исходника.
Итого собралось тридцать два гонщика, в основном заводчане, несколько индивидуалов от региональных отделений ДОСААФ. Впервые на Московском ипподроме участвовала четвёрка Брундзы на «тойотах» белорусской сборки, наш самый главный конкурент, к тому же, учитывая мои давние связи с этими парнями, я особенно не хотел бы толкаться с ними неспортивно. Ровно так же не буду пихать в отбойник ВАЗовцев, ижевцев, белорусские на «рогнедах» вообще почти
Турбинку на выпускной коллектор не поставить — заметно. А вот провода, выдерживающие не одну сотню ампер, увидеть сложнее, надо знать куда смотреть и что искать. Электромотор крутит нагнетатель, давление во впускном коллекторе резко повышается, электронные мозги вливают больше топлива, и несчастный двигун раскручивается более 8 тысяч оборотов. Разумеется — кратковременно, иначе сгорит и мотор, и привод нагнетателя, потому в кабине присутствует незаметная для судей кнопка форсажа.
Нечестно? Но на соревнованиях каждый использует свои возможности максимально. Уверен, на «жигулях» тоже стоит подобная приблуда, внедрённая мной ещё на карбюраторных двигателях, когда регулировать качество смеси было сложнее. Я не намекаю судьям исследовать моторы ВАЗ-2105 пристальнее, потому что могут обратить внимание и на наше рукоблудие.
Так же уверен, что нечто похожее запросто всунут литовские кулибины. «Тойота», япона мать, на издевательства не рассчитана, но коль родилась в СССР, терпи!
Отсчёт, взмах клетчатого флага, погнали…
Старт плотный, это потом, после распада Советского Союза, радовались, что на Невское кольцо или Минское кольцо на Боровой приезжало 15–20 участников. Если бы не отбор, на ипподром набилось бы 50–60 страждущих погонять.
Мы начали единой группой, но потом рассеялись, Лингрен каким-то образом сразу скользнул вперёд, я не торопился. Быть может, теряю драгоценные секунды, но таков личный стиль — первый круг в пелетоне, вживаюсь в трассу, пусть хорошо знакомую, но память, помимо сознания, фиксирует малейшие детали. Каждый бугорок или ложбинка здорово влияют на движение машины, когда она валит больше полутораста.
Успокаивал себя: не надо гнать и рисковать. Фактически занимаюсь пиаром и рекламой, глядите, руководитель завода сам носится на продукции предприятия, показывая себя не хуже постоянно занимающихся автоспортом, чем не аргумент брать с меня пример и садиться за «москвич»?
Но буквально через несколько секунд осторожные мысли растворились как индийский баночный кофе — без осадка. Я не в булочную еду! Зря, что ли, боролся за каждую лошадь под капотом?
На втором круге пелетон поредел, появились достаточные интервалы. Работаем!
Принцип один. Захожу атакуемому в зад, как Як-истребитель немецкому «мессеру», но не стреляю, а выжидаю удобный момент, чтоб, используя некоторое разрежение у него за кормой, а главное — секретную кнопку, резко обойти по внутреннему или внешнему кругу на вираже, оторваться, выключить форсаж и столь же похотливо пристроиться к следующей попке, мелькающей впереди.
Что-то поднялось из глубины сознания… «Я — Як-истребитель, мотор мой звенит, и небо — моя обитель!» (В. Высоцкий). На время заезда эта строчка стала моим девизом.
Довольно
Меня не обогнал никто, но литовцы находились впереди в момент старта. Их не догнал — им проигрываю.
Это порой кажется однообразным — круг за кругом, один и тот же приём, но удача благоволит лишь к тем, кто ни на миг не теряет концентрацию. На трассе всегда что-то может случиться, ошибка на какой-то миллиметр, и ты летишь на раздолбанной машине в сторону, проломив отбойник, спасибо, если не в толпу зрителей.
Крутой поворот… Пологий… Секундное ожидание, когда соперника утащит к внешней границе трассы, и впереди откроется игольное ушко, куда вщемиться, утопив газ в пол. И… Авария! Я судорожно кидаю машину боком, её тащит метров 30–40, скорость падает, выравниваюсь и ввинчиваюсь в просвет между чьей-то мятой задницей и стальным профилем ограждения, пока не набежали судьи и не начали тормозить всех, пропуская в оставшуюся брешь по одному, шикарная возможность оторваться!
Много раз слышал: раллийные гонщики проигрывают спецам шоссейно-кольцевых гонок, потому что опаздывают на доли секунды из-за привычки оставлять себе этот зазор по времени при выходе из поворота, не зная наверняка, что за ним обнаружится, тогда как кольцевики несутся сломя голову, уверенные, что впереди та же трасса, до мельчайших подробностей известная по прежним кругам. Да! Но если бы не эта привычка опасаться неожиданностей, я бы влетел на 140 километрах ровно в бок «жигуля», потому что судьи не успели ещё выскочить и просигналить о столпотворении.
Газ в пол, но без наддува, устремляюсь вперёд, на сколько-то секунд в гордом одиночестве. Вижу «москвич» с номером 18 у отбойника, из-под капота валит дым, значит, Коля Больших больше не участник, прошу простить за каламбурчик. Едем!
Из пелетона я перебрался к лидерам, и так мы довольно долго шли вместе, обгоняя отстающих на круг и более, Линдгрен и две «тойоты» с горячими литовскими парнями. Несколько раз менялись местами, в основном из-за помех во время объезда аутсайдеров. Финишная прямая… Линдгрен и одна «тойота», первыми на неё выскочившие, рванули вперёд, не достать, я тиснул форсаж…
Время вдруг растянулось, стало похоже на желе. Три секунды до финиша, а как в замедленной съёмке. Моя правая стойка двери скрывает среднюю стойку литовца и медленно, мучительно медленно ползёт вперёд, я умудряюсь смотреть вперёд, не упускаю боковым зрением это состязание железяк, двигатель оглушительно ревёт и звенит, под 9 тысяч оборотов…
Это рассказывать долго, как пролетели те очень важные три секунды.
Брундза победил, мы с Эдгардом заняли второе и третье место. Не первое, но после столь долгого перерыва «москвичи» возвращаются в топ советских автогонок.