Гений из гусляра
Шрифт:
— Когда?
— Завтра, послезавтра! — вскипел Минц. — Не могу же я контролировать творческий процесс.
— Хорошо, — смилостивилась Ксения. — После обеда ждите.
Так, наверное, разговаривала статуя командора со всякими донжуанами.
Ксения покинула профессора и оставила курточку на спинке стула, словно шпиона в лагере врага.
Минц включил компьютер, но быстро проиграл ему. Мысли его так и не вернулись к спокойным играм. Минц получил вызов. Он его принял. Теперь надо было решить задачу.
Решать ее придется неординарно.
А что для нас?
Минц шагал по комнате, и пол вздрагивал от его тяжелых шагов.
— Стоп! — сказал он вслух.
Подошел к телефону, набрал номер небольшого городка на острове Сулавеси в стране Индонезия. В этом городке жил ботаник и путешественник доктор Сударито, статью которого Минц прочел в прошлом году, заинтересовался ею, но никак не мог придумать, куда бы приспособить открытие индонезийца. А вот теперь забрезжило...
Ксения пришла вечером, как обещала. Минц ее обнадежил и выгнал. Сказал, что ждет авиапосылку с острова Сулавеси. Как только произведет над ней нужные манипуляции, Ксения получит свое средство для исправления неудачных предметов одежды.
Посылка пришла через четыре дня, а последующие сутки Ксения в основном провела под дверью профессора.
Время от времени она спрашивала через дверь: — Ну как наши дела?
А подученный профессором компьютер отвечал ей:
— Иди спать, соседка!
Наконец Минц впустил женщину.
— Садитесь, Ксения, — велел он. — Я вам сразу расскажу о принципе моего открытия, чтобы вы потом не ссылались на невежество.
Ксения уселась на шатучий стул и схватилась за угол стола, потому что была женщиной полной, тяжелой и боялась падений.
— На острове Сулавеси, в прибрежных мангровых зарослях доктор Сударито отыскал странный лишайник, названный им Охролахия пассибулифера. Пассибулифера характерен тем, что у него имеется выразительный накипной мелкозернистый таллом. Апотации небольшие, вогнутые, бледно-желтые, слоещевидный край апотации тонкий... Вам неинтересно?
— Ой как интересно! — ответила Ксения.
— Впрочем, я не буду тратить время на ботанику.
— Ну и правильно, бог с ней, с ботаникой.
— Главное то, что пассибулифера обладает удивительной способностью как бы обволакивать растения и затем, в снятом виде, сохранять форму растения. Скорость роста этого лишайника умопомрачительная! Но для нас это лишь полуфабрикат.
Минц достал с полки флакончик из-под духов «Арамис» и поболтал.
— А это, — сказал он, — конечный продукт. Наша с вами революция в швейном деле.
— А как нам ее совершить? — спросила Ксения.
— Для этого вам бы неплохо раздеться...
— Чего?!
— Нет, вы не подумайте, Ксения, я понимаю ваше смущение, хотя должен признаться, что как женщина вы
— Лев Христофорович, я человек терпеливый, но можешь и по роже лица схлопотать! — грубо ответила обиженная Ксения. Этот возглас не означал, разумеется, какой-либо особой склонности Ксении к соседу.
— Переходим к демонстрации, — быстро сказал Минц и закатал рукав своей рубашки.
Затем он взял со стола лоскуток клетчатой ткани, впрок заготовленный для опыта, и приложил к обнаженному локтю. Потом открыл флакон и капнул несколько раз на ткань.
Тут же на глазах лоскуток стал расти, расползаться по руке, и через минуту изумленная Ксения увидела, что на руке профессора образовался рукав, как бы третий рукав рубашки. Правда, он был длинноват и продолжал удлиняться, но Минц другой рукой протянул Ксении ножницы.
— Пожалуйста, укоротите!
Ксения — существо сообразительное. Недаром столько лет прожила рядом с Минцем. Она взяла ножницы, хотела было отстричь лишнее, но замерла... и спросила:
— А ей не больно?
— Лишайникам не больно, — ответил Минц.
Тогда Ксения аккуратно отрезала лишнюю ткань и принялась ее мять между пальцев и даже нюхать. Но ничего подозрительного не обнаружила.
— Спасибо, — сказала она. — Я все поняла.
И не дав профессору отказать в даре или выразить сомнение, она схватила флакон. И пошла к двери.
— Но вы хоть поняли принцип действия пассибулиферы? — крикнул ей вслед Минц.
— Не поняла бы, не стала брать, — ответила Ксения. — Паразит ваш лишайник, Лев Христофорович. Понимаю, что он будет мои соки сосать.
— Ах, как точно! — обрадовался Минц. — Образно и точно в переносном смысле.
— В переносном?
— Разумеется, он паразит, но паразит особенный. Этот лишайник питается энергией других живых существ, их теплом, их эмоциями. Пока пассибулифера обитала в мангровых зарослях Сулавеси, она ограничивалась тем, что высасывала энергию у деревьев, чего они, кстати, и не замечали. Но я здесь пошел на шаг дальше, чем позволяет эволюция. Я приспособил метаболизм лишайника к тому, чтобы питаться теплом и иными видами энергии представителей фауны, в первую очередь человека. Я далеко двинул вперед этот лишайник по пути эволюции, в сущности, мы имеем дело не с пассибулиферой, а с его отдаленным потомком. Понятно?
— По мне, что энергия, что соки, что кровушка моя — все равно. У меня на всех хватит!
И Ксения громко рассмеялась. Она была женщиной широкой в кости, крепкой и не то чтобы толстой, но упитанной.
Но как заблуждались профессор и Ксения!
Они полагали, что подопытным кроликом избрали странный тропический лишайник. На самом-то деле оказалось, что на роль кроликов попали люди.
Если ты ставишь опыты над живыми существами и с помощью генной инженерии толкаешь вперед их эволюцию, всегда задумайся, не будут ли потомки судить тебя суровым и безжалостным судом?