Гений из Гусляра
Шрифт:
— А я полагаю, — сказал Минц, — что некоторым людям хочется узнать прошлое, а другие заинтересованы в том, чтобы его утаить.
— Это какие же люди?
— Во-первых, историки, — сказал Минц.
И тут его посетила великолепная мысль:
— А во-вторых, следователи и сыщики! И не надо будет теперь разгадывать преступления. Достаточно взглянуть на преступление с птичьего полета — и дело сделано. Можешь передавать убийцу в суд.
— Что-то ты глупое несешь, — произнесла Лика. — Кто тебе поверит?
—
— Ловко, — сказала Лика. — Может, это поважнее, чем детские уроки истории.
— А представь себе, — все более распалялся Лев Христофорович, — что теперь будут упрощены поиски кладов! Допустим, зарыл Степан Разин сокровища персидской княжны под своим одноименным утесом. Мы с тобой заглядываем в тот момент прошлого и видим — ага, вот они, под тем лежачим камнем! И сокровища наши.
— Славно, — согласилась с Минцем Лика. — Но не очень интересно.
Хоть Лика и была на редкость корыстной женщиной, но в ней жила и другая натура — а именно романтическая.
— Что же неинтересного? — удивился Минц. — Что может быть интереснее подвигов капитана Кидда или сокровищ Александра Македонского?
— Жизнь, — ответила Лика. — Любовь.
Она шумно вздохнула. Поднявшийся вихрь смел со стола бумаги профессора.
— Конкретнее, — потребовал Минц.
— Можно и конкретнее. Хочу проверить, была ли на самом деле та персидская княжна и правда ли, что дружки-гомосексуалисты из ближайшего окружения народного героя заставили его выбросить девушку за борт.
Минц почесал лысину.
— Главная проблема, с которой мы сталкиваемся, — сообщил он, — это определение места и времени события. Для этого мною создана поисковая система. Был бы известен — о нем поведал парусный мастер голландец Ян Стрейсс, попавший в Астрахань именно в те дни и слышавший эту легенду из уст самого Степана Разина... так что набираем...
— Вы осторожнее, Лев Христофорович! — Лика почему-то оробела перед лицом всевластия науки.
— Чего вы боитесь?
— А звук будет? — ушла от ответа Лика.
— Спутник считывает текст по губам, так что он не может передать интонацию или тембр голоса, но смысл — пожалуйста.
Вдруг небольшой дисплей загорелся зеленым сиянием, и по нему побежали полосы.
— Есть тонкая настройка! — воскликнул Минц.
Весь экран заняла ладья, обычная ладья, на каковых любил ходить в походы Степан Разин, казак и народный повстанец.
В центре сидел, подпершись могучей рукой и склонив голову, с печалью во взоре народный вождь.
У его ног, глядя преданно и любовно, примостилась несказанной красоты восточная девушка в синих шальварах и белом бюстгальтере. Ее вороные волосы волнами ниспадали из-под круглой, расшитой жемчугом шляпки.
За спиной атамана и по
— Ой, — прошептала Лика. — Какая романтика.
Тем временем включился звук, и ровный бесстрастный голос машины стал озвучивать высказывания спутников Разина, тогда как Лев Христофорович и Лика имели возможность наблюдать за говорившими.
— Ох, и не прав ты, атаман!
— Нас на бабу променял.
— Вчера детский приют пожалел, не ограбил, куда это годится?
— Нас на бабу променял! Забыл обо всем!
— Вот именно, забыл о ночах любви со старыми товарищами!
— Сам наутро бабой стал.
Тут не выдержал и Степан Разин.
— Последнее высказывание меня возмущает, — сказал он. — Этого со мной не будет никогда!
— И слава богу, — поддержала возлюбленного персидская княжна. — У нас со Степаном Тимофеевичем любовь!
— Этого еще не хватало!
— А кто будет холопов из неволи освобождать?
— А кто возглавит сопротивление царским сатрапам?
— И не исключено, что эта княжна — агент иноземного влияния.
Степан Разин еще более закручинился.
— Что же мне делать, братья? Возлюбленные мои?
Раздались разрозненные голоса:
— За борт ее!
— В набежавшую волну!
— И тут же — в поход на Москву!
Разин сопротивлялся.
— Во-первых, — сказал он, — княжна хороший товарищ и сладкая женщина. Во-вторых, нам дороги добрососедские отношения с Персией.
— Надо, Степа! — был ответом хоровой крик.
— Ну, если надо, — глубоко вздохнул Степан Разин, — то делать нечего. Ты хоть плавать умеешь?
— Откуда мне в гареме плавать научиться? — удивилась княжна. — Для меня фонтан был крупнейшим водоемом.
— Так ты потонуть можешь, — сказал Разин.
— Вот именно! Пускай тонет! — закричали товарищи-казаки.
— Ну, не поминай лихом, — сказал Разин и обхватил княжну обеими руками.
Княжна приникла к его губам в прощальном поцелуе. Степан стал подталкивать девушку к борту. И когда борт был близок, он толкнул девушку, но при этом он не прекращал рыдать и мучиться.
— Ах ты, гяур вонючий! — возопила княжна и дала Степану Разину тяжелую пощечину.
В этом месте показа женщина Лика закричала:
— Так его! Всем им так будет!
Степан Разин схватился за щеку и отпрянул.
Другие казаки кинулись на девушку, желая ее утопить.
Ох и отбивалась княжна! Руками, ногами, когтями, зубами!
В конце концов казаки отступили и принялись вытаскивать пистоли и пищали.
Не ожидая расправы, персидская княжна кинулась в воду.
Она гребла одной рукой и кричала: