Генофонд нации

Виноградов Владислав Иванович

Трудный сегодня выдался денек. Такой же тяжелый, как звезда эфира, которая свешивалась с рук, будто откормленная сибирская кошка. А до кафе, а тем более «Роситы», еще шагать и шагать!

Глава седьмая Как срубить «палку», и чем при этом шутит черт

1. Пиратский рейд

Рано утром Токмаков с рук на руки сдал Машу обрадованным родителям, которым та сказала, будто вот сейчас, еще тепленькая, прилетела из Будапешта, а багаж остался в аэропорту.

Папаня, всю жизнь

валявший дурака в каком-то НИИ, а теперь вдруг пошедший в гору, неожиданно возглавив фирму, которая прихватизировала все разработки прежнего НИИ, скушал все, не моргнув глазом. И заключил блудную дочь в отеческие объятия. Но мать, еще в советские времена ставшая заслуженным деятелем культуры, что требовало незаурядных оперативных способностей (кого нужно – заложить, кому нужно – проставиться, а главное – не спутать первых со вторыми) с оправданным подозрением взирала на голые ноги непутевого чада, на метр с четвертью торчавшими из-под короткой дубленки.

Ноги были красивые, стройные. Правда, чуть сизые от морозца, потому что со вчерашнего вечера колготками Маша так и не обзавелась. Времени не было. Да, честно говоря, и необходимости, как и в трусиках, утраченных в суматохе прошлой ночи в нехорошей квартире на Кутузовской набережной.

Вадиму очень хотелось послушать, как Маша замотивирует отсутствие колготок. Однако он вовремя ощутил тяжелый взгляд Груздевой-старшей, и понял, что крайним окажется он, какую бы небылицу ни сочинила Маша. Поэтому вовремя ретировался, оставив в прихожей мокрые следы своих форменных ботинок и свое же сердце, вновь взятое на абордаж красивой журналисткой. Которая безраздельно хозяйничала там, как пират на захваченном корабле.

Вслед за ним, и как показалось Токмакову, с излишней поспешностью, покинул квартиру и Константин Ириньевич Груздев. Видимо, не хотел, чтобы ему перепало за воспитание – или не-воспитание – дочери. К Токмакову он относился сочувственно, и даже предложил подбросить на своей машине.

– Лучше я вас, – ответил Токмаков. – Вашей машины еще не было, когда мы подъехали. А мой броневик всегда под парами.

– Миша никогда не опаздывает. Просто я сегодня немного пораньше. Пусть женщины поговорят спокойно.

Миша действительно был пунктуален. У подъезда отсвечивал черным глянцем девятитысячный «Сааб» – дорогущая шведская тачка. Водителя в кабине не было, – он обнаружился рядом с «Волгой» Токмакова. Юркий субъект в лисьей же шапке с вожделением поглядывал на серебристого оленя, украшавшего капот.

Он сразу узнал в Токмакове хозяина:

– Слушай, мужик, отстегиваю за олешка полташку «бакинских». Соглашайся, у тебя все равно помойка. А у меня такая же, но – раритет!

– А вот по шее за «помойку»? – весело предложил Токмаков.

– Миша, сейчас же извинись, этот господин из… контролирующих органов!

Токмаков с грустью подумал, что гипотетический тесть, начав заниматься бизнесом, значительно потеплел к нему, хотя и не знал, где конкретно

служит Вадим. Но это не помешает ему обратиться с какой-нибудь просьбой, если припрет. Вадим вздохнул, но не горько, ведь в памяти еще жила и обещала продолжение сегодняшняя ночь!

Мотор «помойки», в который Вадим вбухал кучу денег, добиваясь полного соответствия историческому прототипу, завелся без капризов: видимо, «Росита» оскорбилась на бесцеремонного Мишу. Серебряный олень гордо рассекал морозный воздух.

К себе в отдел на Дивенскую Токмаков опоздал на час с четвертью, но теперь ему не нужно было объяснять, где он шляется по утрам и зачем. Шефа, Игоря Слащева, он вчера предупредил, а больше в радиусе пятнадцати километров над ним начальства не было.

Но не успел Вадим насладиться своим новым положением, как позвонил тот же Слащев, вызванный с утра в Управление, и поставил задачу:

– Сегодня кровь из носу нам нужно возбудить дело, а то показатели хромают. Собери личный состав, посоветуйтесь – и вперед! Я Попову уже обещал…

В половине одиннадцатого капитан Токмаков открыл свое первое служебное совещание в роли руководителя, а без четверти бесславно его закончил. Личный состав в лице потомственного прибалтийского барона и бывшего советского танкиста Пиккеля и пока сохранившего оптимизм Куцобина не горел желанием выдавать свои «домашние заготовки». Опера прекрасно знали, что такая же история повторится и завтра, и через два дня.

Для спасения чести отдела пришлось напрячься самому и. о. замначу. Предложив Куцобину на скорую руку провести разведку объекта, которому предстояло в ближайшие часы подвергнуться как минимум административному взысканию, он решил заглянуть к подполковнику Байкалову. Пока жив в памяти того вчерашний разговор.

Штаб отдельного отряда пограничной охраны «проживал» на территории порта, за проходной. Отыскав Байкалова в темноватой комнатухе с одним компьютером и двумя обогревателями, Токмаков без предисловий поведал печальную историю установки по сохранению генофонда нации.

– Сейчас отрабатываю версию, что эта «музыка» ушла морским путем. Знаю страну назначения – Венгерская республика, город Дорог, улица, по-моему Бечи… Думаю, что отправителем выступала какая-нибудь левая контора…

– Что и говорить, исчерпывающие данные! Под каким хоть названием груз отправляли?

Токмаков пожал плечами:

– Да уж, наверное, не как установку по сохранению генофонда! Придумали что-нибудь…

– Не обязательно. Ты же знаешь, в каком случае барыги напрягают извилины? Правильно, когда за это платят дополнительно. Недавно смотрю последние ГТД и, чувствую, фуражка на волосах поднимается…

– Хорошо, когда есть чему подниматься, – с грустью произнес Токмаков, проводя рукой по остаткам шевелюры. К вечеру щетина на подбородке почти сравнивалась с ежиком на голове, и голова Токмакова производила впечатление колючего шарика «перекати-поле».