Генофонд нации
Шрифт:
За несколько утренних часов она основательно всех достала. Уже в семь часов, полная сил и энергии, она яростно стучала в номер оперативников. Когда же Токмаков буркнул: «Входите, открыто!», на его голову был обрушен поток упреков в халатном отношении к сбережению личного оружия (в незапертую дверь могли проникнуть ночью торговцы анашой, которых полно в гостинице) и склонности к употреблению спиртных напитков (пустая бутылка предательски светилась на столе).
Непейвода, как разведенный и, следовательно, более опытный, переждал грозу, не высовывая носа из-под одеяла.
Однако молний у тайфуна по имени Жанна
Бешеная энергия очковой змеи сделала свое черное дело. Копченый жерех остался ждать своей участи в холодильние. В девять утра питерцы отметились в Управлении финансовой разведки по Саратовской области, взяли трех сотрудников службы физзащиты и теперь ехали в Стена-банк по Центральной улице города – Малой Садовой.
Слева по курсу католический костел пытался достать до неба парочкой своих звонниц и дюжиной башенок нецелевого назначения. И это ему, наверное, удалось. Как ни поджимало небо подбрюшье серых ватных облаков, острые, словно кинжалы, шпили проткнули его в нескольких местах.
И теперь в Саратове шел снег, снег… Вокруг все было белым-бело, будто в операционной – ни мусора, ни просевших тротуаров. Даже потрескавшиеся стены домов вроде как заштриховал снежок.
Токмаков давно не видел таких снежинок – легкие, воздушные, они медленно скользили с неба, как по ниточке. Даже подозрительная от рождения Жанна Феликсовна слегка расслабилась, неожиданно заявив, что на предновогодних утренниках в школе она всегда танцевала Снежинку.
Оперативно-следственная бригада встретила чистосердечное признание гробовым молчанием, стараясь к тому же, по возможности, не дышать. Но стекла машины все равно предательски запотевали под их могучим выхлопом.
Вадим Токмаков подумал, что оптимальной ролью для следователя Милициной оказалась бы роль Бабы-яги. И в следующие пять секунд она это блистательно подтвердила. Вперив в Гайворонского взгляд, который тот ощутил даже затылком, Жанна Феликсовна произнесла:
– Тут отдельные личности вспоминали о Сталине. И должна отметить, что вспоминали без должного уважения, хотя именно при Сталине нас начали уважать во всем мире. Впрочем, это очевидно, поэтому буду короче. Вот вы, Гайворонский, из лучших, полагаю, побуждений привезли нам в гостиницу одиннадцать новых и вполне приличных дубленок…
– Десять, – вжался в кресло Иван Гайворонский. – Десять разного размера тулупчиков. Я же не знал, кто какого роста, поэтому и…
– Одиннадцать, – тоном не следователя, но без пяти минут прокурора сказала Милицина. – Я считала, и спорить со мной бесполезно.
– Это я уже понял, – рискнул заметить Гайворонский. – Ну, виноват! Батыр просчитался, я не проверил. Зато…
– А генералиссимус в схожей ситуации поступил по-другому! В конце войны ему понадобился новый мундир. Портной, чтобы не отрывать от дел государственного человека, обошелся без второй примерки. Просто сшил не один, а десять мундиров с напуском в несколько миллиметров каждый, чтобы вождь выбрал тот, который удобнее… И как, вы думаете, поступил Иосиф Виссарионович?
– Расстрелял портного? – робко предположил Гайворонский.
Жанна Феликсовна сделала ужасное
– Вы что, учили историю по бесплатному учебнику Сороса, который тот втюхивал в наши школы? Вы, может быть, тогда согласны, что переломным событием Второй мировой войны был морской бой у атолла Мидуэй, где американцам кое-как удалось потопить четыре японских корабля?
Гайворонский оправдывался, что насчет «вышки» для портного он предположил без злого умысла, и вообще всецело одобряет национальную политику Иосифа Виссарионовича, растасовавшего чернозадых по Казахстану и Сибири. Что же касается учебников, то последние лет десять он вообще их в руках не держал.
– Это вас тоже не красит, – строго заметила Жанна Феликсовна.
В кабине «мицубиси» воцарилась тишина. Токмаков даже ухитрился немного подремать. Ему было уютно в овчинном тулупчике, пахнувшем свежевыделанной кожей. Гораздо уютнее и теплее, чем товарищу Милициной в тощем голубом пуховичке.
Кажется, Вадим даже тихонечко всхрапнул, за что немедленно был вознагражден ударом острого локотка в подреберье.
– Своим поведением вы позорите нашу бригаду! – услышал он над ухом свистящий шепот очковой змеи и открыл глаза.
Джип стоял у высоченного здания на берегу Волги, у самой излучины. Снег прекратился. Сказка кончилась. Но Токмаков еще не знал ее конца.
– Жанна… э-э… Феликсовна, так что же реально произошло с портным Сталина? Если не расстреляли, то, наверное, впарили десять лет без права переписки? – подзадорил Вадим отмороженную спутницу, на сей момент бывшую его начальницей. В оперативно-следственных бригадах старшими всегда назначаются следователи.
– Сталин взял первый попавшийся китель, а портной должен был оплатить остальные. Впрочем, – заторопилась Милицина, – узнавшие об этом случае военачальники разобрали мундиры… Истинное величие души, – заключила она, – проявляется во всем. Так же как и склонность к низменым и пошлым развлечениям тоже не удается скрыть!
– Где вы только раскопали эту змею? – вполголоса спросил Гайворонский, когда выходили из машины. – Ну, прямо кобра, в натуре!
Токмаков произнес свою любимую фразу:
– Никто и не говорил, что будет легко. Но за понимание – спасибо.
– Друзья познаются в биде! – жизнерадостно хохотнул Иван Гайворонский, захлопывая дверцу «Мицубиси».
– Кстати, о птичках. Ты откуда столько полушубков наволок?
– Не бери в голову. Вчера склад арестовали у одного черного. Попользуетесь, обратно закину. Товар не фирменный, в Акмоле такие шьют, и все равно за бесценок уйдет в счет недоимки.
– Гляди, чтобы претензий не было.
Гайворонский стал серьезен:
– Да если бы и были, что с того? Плевать я хотел на претензии всех барыг Москвы, Питера и родного Саратова, вместе взятых, если вижу, что наши сотрудники мерзнут.
Токмаков потопал ногами:
– Сотрудники должны стойко переносить лишения и тяготы службы.
– А барыги должны честно платить налог на правоохранительные органы! К тому же, о чем спич? Какие могут возникнуть у Батыра претензии? Я его, подлеца, еще по прежней службе знаю, когда с наркотой боролся. Внаглую анашой торговал, у нас же с Казахстаном граница… Между прочим, в этой конторе, – Гайворонский кивнул на облицованный керамической плиткой фасад здания, – у Батыровых «шестерок» тоже клиентов дополна.