Геном Ифрита

Харьковская Рита

Змеи подползали все ближе и ближе.

Раджаб видел, как они выпрямляются, удерживаясь на полу кончиками расплющенных хвостов.

Как их до этого момента розоватые глаза увеличиваются и становятся черными.

Почувствовал, как его словно втягивает в провалы глазниц одной из рептилий.

Вскрикнул и, потеряв сознание, начал сползать на пол.

Камиль, так и не сумевший справиться с дверью, понял, что творится что-то неладное.

Обернувшись и попытавшись подхватить друга, увидел прямо перед собой глаза второй змеи.

Пустые и черные, как два дула винтовки-двустволки.

«Дыра на нематериальном предмете», — успел подумать, прежде чем рухнуть

рядом с другом. — «Но ведь змеи живые?!»

Уже поняв, что через несколько секунд окажется в Махтанбаде, Камиль удивился необычной реакци друга на дыры в мордах змей.

Глава вторая. Махтанбад

… видение Камиля…

Утолив голод мятными лепешками, вдоволь напившись ароматного жасминового чаю, Тиана решила немного отдохнуть.

Уходя на войну, Камиль сказал, что она может ни о чем не беспокоиться. Что новый советник, Раджаб, друг детства правителя, получил все необходимые указания и позаботится о безопасности города.

Мужу Тиана привыкла доверять.

Она видела, что Камиль не такой, как большинство мужчин Махтанбада.

Он не отлынивал от ежедневных дел, связанных с управлением городом. Не старался переложить ответственность за принятие и выполнение решений на плечи советников. Вникал в каждую мелочь. Будь то размещение внезапно прибывшего каравана, или решение спора между торговцами за лучше место на базаре. Внимательно следил за отбираемыми для нужд армии боевыми верблюдами, едва ли не собственноручно заготавливал для них корм. Выезжал в пустыню, когда начинались тренировки животных. Потому что боевой верблюд для своего наездника — половина пути к победе! От того, насколько быстр верблюд, насколько он вынослив, насколько хорошо чувствует и понимает хозяина, зависит быстрота выполнения команды, скорость атаки и манёвра.

В загонах, где содержались животные принадлежавшие семье падишаха, были великолепные лошади. Быстрые, как ветер и прекрасные, словно изысканные статуэтки. С гривами и хвостами, длинными и тонкими, как речная трава в потоке арыка. С огромными глазами, позавидовать чистоте и блеску которых могла бы даже пери.

Были крошечные пони, предназначенные для первой прогулки верхом нового принца.

Были медлительные и неторопливые мулы, предпочтение которым отдавали пожилые женщины.

Однажды, какой-то караван-баши привел в дар падишаху молодого слона. Как удалось несчастному животному преодолеть пески пустыни — караван-баши предпочел умолчать. Но его дар был принят и для проводимых им караванов обеспечены самые лучшие условия. Слона иногда подводили к кромке джунглей, и он обрывал хоботом облюбованные ветви деревьев, вспоминая места, где появился на свет. В остальное же время — мирно спал и старел в своем загоне.

Но сердце Камиля, равно как и сердца его предков, принадлежало верблюдам.

Когда падишах смотрел в глаза своего любимца, то видел в них мудрость веков, спокойствие пустыни, глубину южной ночи и, конечно, безграничную любовь к тому, кого признал своим хозяином.

Каждый в Махтанбаде знал, что не только воин должен выбрать и воспитать своего боевого верблюда, но и верблюд должен выбрать и признать право повелевать им за одним единственным человеком.

Мальчик, отобранный для службы в войске падишаха, начинал с того, что выбирал верблюда. И ждал, пока тот признает его. Как правило, подростку в это время было четырнадцать лет. Верблюд же должен был быть новорожденным. Очень редко случалось так, что выбранное животное не соответствовало кондициям и отбраковывалось. В основном же пары — воин и его боевой верблюд — складывались

практически всегда. И с этого момента не расставались.

Потому что как бы ни редки были военные походы, армия нужна каждому правителю уже хотя бы для подержания порядка.

Впрочем, назвать войско падишаха огромным или просто большим было нельзя. Состояло оно всего лишь из сотни воинов, но какие это были воины! Лучшие их лучших! Те, кто не ляжет спать, не позаботившись о своем верблюде и не положив под подушку ятаган.

К тому дню, когда юноше исполнялось двадцать лет, достигал зрелости и его верблюд. Отныне их ждала двадцатилетняя служба в войске падишаха, завершив которую оба уходили на заслуженный покой. Если, конечно, не погибали в бою. Что тоже случалось, хотя и крайне редко.

Камиль, которому недавно исполнилось двадцать восемь лет, обожал своего белоснежного боевого верблюда. Тринадцатилетнего красавца, не залюбоваться которым едва увидев его не смог бы никто! Ни мужчина, ни женщина, ни ребёнок!

Отец Камиля только покачал головой и вздохнул, увидев кого выбрал его пятнадцатилетний сын. Попробовал отговорить, объясняя, что белая шерсть животного может свидетельствовать о его слабости и неспособности стать настоящим боевым товарищем.

Но юный принц был неумолим. Он принял решение, и с той поры не было ни единого дня, когда бы Камиль не навестил своего любимца.

Видя, что её муж не брезгует уходом за верблюдом, собственноручно чистит его шерсть, вымывает водой глаза и ноздри после возвращения с тренировки в пустыне, едва ли не пробует на вкус корм, что приготовлен для животного, Тиана понимала — ни ленность, ни зазнайство, ни высокомерие и пренебрежение трудом, её избраннику не свойственны.

И от этого любила Камиля еще сильнее. Если это, конечно, возможно.

Молодой падишах не был ни жадным, ни расточительным.

Он тратил баснословные суммы на строительство домов, расчистку арыков, заказывал караванщикам саженцы новых удивительных плодовых деревьев. Дворцовая площадь была выложена розовым мрамором, а дороги и тротуары города, серым гранитом. Он не жалел монет на наряды и украшения для любимой жены, у самого же из драгоценностей была только цепь с гербом Махтанбада, да эгаль черненого серебра, придерживающий куфию от ветров пустыни.

Эта аскетичность не прошла незамеченной мимо глаз Тианы, когда она вошла во дворец на правах жены принца.

То же самое касалось и еды. Столы во дворце всегда изобиловали наилучшими блюдами, самому же Камилю было достаточно куска лепешки и ломтика вяленого мяса. Назвать его сибаритом или чревоугодником ни у кого не повернулся бы язык.

Видя, что её муж заботится о близких и врученном его правлению городе больше, чем о себе, Тиана не могла не оценить широту души избранника.

И хотя круг общения с мужчинами для Тианы ограничивался отцом и другом детства, с которым она не виделась с того дня, как вышла замуж, она понимала, что Камиль заслуживает любви и уважения как никто иной! Что не доверять ему, сомневаться в нем — ничего глупее и неправильнее невозможно придумать.

Жена падишаха мужу верила и в нем не сомневалась! Коль скоро Камиль сказал, что Раджаб обо всем позаботиться — значит, так оно и будет!

Но узнать, каким именно способом советник падишаха намерен заботиться о безопасности города и его правительницы — не помешает.

Тиана отодвинула от себя блюдце с кусочком недоеденной мятной лепешки и хлопнула в ладоши.

— Убрать! — кивнула на стол вошедшей служанке. — Проводить мою мать домой! — велела следовавшему за служанкой охраннику. — И пригласить ко мне советника падишаха Раджаба!