Геном

Ридли Мэтт

Откуда проистекает эта свобода выбора? Источником ее не могут быть гены, иначе это была бы не свобода, а дик­татура. Многие ученые полагают, что свобода выбора яв­ляется продуктом общественных отношений и культуры. В таком случае свобода выбора относится к той части наше­го бытия, на которую не распространяется влияние генов. Вырвавшись из тирании генетического детерминизма, мы завоевываем приз — свободу выбора.

Большинство социобиологов разделились на два лагеря: одни верят в генетический детерминизм поведенческих ре­акций человека, другие верят в свободу воли. Интересно, что те же люди, которые отрицают генетический детерми­низм, легко соглашаются на детерминизм другого типа — влияние семьи и общества. Кажется странным, что ученые, защищающие человеческое достоинство от тирании генов, находят не обидным для себя тиранию общества и окружа­ющей среды. Однажды я был раскритикован в печати за высказывание (которого не делал) о том, что поведение человека

полностью определяется генами. Мой оппонент привел пример влияния на характер социальных факто­ров: известно, что люди, жестоко обращающиеся с детьми, обычно сами подвергались насилию в детстве, из чего было сделано заключение, что именно насилие в детстве превра­щает людей в семейных тиранов, и гены здесь ни при чем. Автор был возмущен идеей, что наше поведение может кон­тролироваться какими-то бездушными генами. Ему даже не пришло в голову, что он приводит пример ничуть не менее бессердечного детерминизма и предвзятого отношения, в соответствии с которым люди, страдавшие в детстве, обя­зательно должны стать жестокими семейными тиранами. Чем социальный детерминизм лучше генетического?

Совершенно не верно представлять генетическую на­следственность как фатализм и противопоставлять ей влия­ние окружающей среды на человека как источник свободы. Наиболее существенное влияние на характер оказывают события в утробе, на которые мы не можем никак реагиро­вать или которыми мы не можем управлять. В то же время, как уже говорилось в главе 6, многие гены интеллекта опре­деляют не способности, а интерес. Владельцев этих генов отличает желание учиться. Но этого же от своих учеников может добиться талантливый учитель. Природа гораздо бо­лее гибка, чем доктрины, выстраиваемые учеными.

Олдос Хаксли (Aldous Huxley) в своей книге «Бравый но­вый мир» (Brave new word), написаннойв 1920-е годы, годы раз­гула евгеники, изображает ужасающий мир людей, одетых в униформу и лишенных всякой индивидуальности. Каждый человек кротко и с готовностью занимает свою ячейку в жестко разграниченном на касты обществе, послушно вы­полняет предначертанные задачи и радуется предписанному досугу. Вся эта дистопия была сотворена работающими рука об руку тоталитарной властью и продвинутыми учеными.

Читая книгу, вдруг начинаешь осознавать, что евгени­ки в ней как раз и нет. Касты общества не были выведены генетически. По автору, разделение людей на касты дости­галось сначала изменением химического состава среды в реакторе, представляющем собой искусственную матку, за­тем промыванием мозгов и развитием условных рефлексов по Павлову и применением транквилизаторов. Другими словами, для создания дистопии автор устранил природу и полностью заменил ее социумом с изощренными мето­дами воспитания. Это был кошмар социальный, а не ге­нетический. Судьба каждого человека предопределялась обществом, а не генами. Олдос Хаксли талантливо показал все ужасы социального детерминизма. Трудно сказать, что было ужаснее — евгенические опыты по выведению чистой арийской расы в фашистской Германии или выведение со­ветского человека в СССР методами социального насилия. Оба экстремизма были одинаково ужасными.

К счастью, человечество удивительно устойчиво к лю­бому промыванию мозгов. Чем строже запреты, тем слаще запретный плод для человека. Генетически в человеке за­ложено скептическое отношение к власти, особенно в мо­лодости, что защищает наше врожденное естество от влия­ния государственной пропаганды и нравоучений педагогов так же, как и от семейной тирании жестоких родителей. Кстати, вернемся к рассмотренному выше примеру того, что семейные тираны вырастают из детей, подвергавших­ся насилию в детстве. Этот факт действительно имеет ме­сто, но что здесь является главенствующим — социальный фактор или наследование генов, обуславливающих жесто­кость? Последние исследования данного вопроса не оста­вили места социальному влиянию. Оказалось, что в семьях с приемными детьми или в тех случаях, когда жестокость исходит от отчима или мачехи, передача жестокости де­тям соответствует модели случайного распределения (Rich Harris J. 1998. The nurture assumption. Bloomsbury, London).

Это же справедливо в отношении всех других классиче­ских примеров влияния социума на человека, как например: криминальная среда порождает преступников; матери-оди­ночки своим влиянием подготавливают дочерей к разводу; асоциальное поведение родителей ведет к конфликтности детей; тучные родители закармливают своих отпрысков и т.д. Все эти примеры были темами многих диссертаций и вошли в учебники по психологии и социологии. Несколько лет назад Джудит Рич Харрис (Judith Rich Harris) решила перепроверить эти данные. Оказалось, что в многочислен­ных исследованиях социологов вопрос наследования всех этих признаков просто не рассматривался. Обнаруженная взаимосвязь немедленно принималась как доказательство влияния социальных факторов на развитие личности, хотя исследования в области генетики поведения и наблюдения за близнецами убедительно доказывали,

что, например, семейная неуживчивость и склонность к разводам наполо­вину предопределяется генетически. Оставшиеся 50% слу­чаев можно связать с факторами индивидуальной жизни, тогда как события, влиявшие на обоих близнецов в детстве, практически никак не отражаются на их будущей семейной жизни (Rich Harris J. 1998. The nurture assumption. Bloomsbury, London). Другими словами, случаи разводов в нескольких поколениях семьи следует объяснять не дурным примером или воспитанием, а генетически заложенной неуживчиво­стью. Наблюдения за усыновленными и удочеренными детьми в Дании показали, что склонность к правонаруше­ниям корреляционно связана с преступностью биологиче­ских родителей, тогда как криминальные поступки новых родителей очень слабо влияли на будущую жизнь подрост­ков. И даже в этом случае негативное влияние оказывалось в большей мере не дурным примером усыновивших родите­лей, а криминогенной средой обитания всей семьи.

В действительности дети гораздо в большей степени влияют своим поведением на родителей, чем родители спо­собны изменить врожденные наклонности своих чад вос­питанием. В главе 8, посвященной половым хромосомам, я уже приводил пример заблуждения, будто бы в семьях с отстраненным от детей отцом и чрезмерно заботливой ма­терью чаще появляются сыновья с нетрадиционной поло­вой ориентацией. Скорее всего, все происходит наоборот. Феминизация сына делает отца отстраненным, что встре­воженная мама пытается скомпенсировать повышенной за­ботой о сыне. Та же самая ошибка кроется в утверждении, что аутентичные дети чаще появляются у холодных сдер­жанных матерей. Просто мать, на протяжении годов мучи­тельно и безуспешно пытающаяся найти путь к душе своего ребенка, наконец, отчаявшись, прекращает эти попытки.

Харрис систематически разрушала догмы, лежавшие в основе социологии и психологии XX века о том, что фор­мирование личности и культуры детей происходит исклю­чительно под влиянием родителей и общества. В психоло­гии Зигмунда Фрейда (Sigmund Freud), теории развития поведения Джона Уотсона (John Watson) и антропологии Маргарет Мид (Margaret Mead) воспитательный детерми­низм принимался как само собой разумеющийся факт, но никогда не проверялся. Лишь в последнее время наблюде­ния за близнецами, за детьми иммигрантов и приемными детьми со всей очевидностью показали, что на развитие ха­рактера в первую очередь оказывают влияние наследствен­ность и сверстники, а уж затем — родители (Rich Harris J. 1998. The nurture assumption. Bloomsbury, London).

В 1970-х годах после выхода книги Е. О. Уилсона (Е. О. Wilson) «Социобиология» идея генетического наследо­вания характера оказалась под шквалом критики. Среди основных оппонентов были коллеги Уилсона по Гарварду Ричард Левонтин (Richard Lewontin) и Стивен Джей Гулд (Stephen Jey Gould). Их любимый слоган, ставший заго­ловком книги Левонтина, звучал бескомпромиссно: «Это не в наших генах!». В это время не было убедительных до­казательств в пользу ни одной из теорий, но спустя 25 лет интенсивных исследований в области генетики поведения мы можем с уверенностью сказать, что гены действительно оказывают существенное влияние на характер, культуру и поведение человека.

Следует понимать, что обнаруженное влияние генов на развитие личности не отрицает влияния на человека окружающей среды. Это влияние огромно и превосходит влияние генов, хотя непосредственное воздействие со сто­роны родителей составляет лишь небольшую его часть. Но и эта небольшая часть чрезвычайно важна. Чтобы убедить­ся в этом, достаточно взглянуть на тяжелые судьбы детей, оставшихся без родителей. Родители формируют домаш­нюю среду обитания, и счастливая семейная атмосфера чрезвычайно важна для нормального развития личности. Но чем старше становится ребенок, тем в большей мере в нем проявляются черты, заложенные от рождения, а не приобретенные в ходе воспитания. Рич Харрис обнаружи­ла, что все мы разделяем общественную и частную области нашей жизни, причем уроки, полученные в одной из этих областей, оказывают очень слабое влияние на другую об­ласть. Мы умело обращаемся к жизненному опыту в той или иной области, даже не замечая этого раздвоения личности. В эмиграции дети легко воспринимают язык и акцент сво­их сверстников, но не своих родителей. Особенности отно­шений между детьми наследуются подростками от старших младшими, тогда как мир взрослых людей существует парал­лельно, хотя его составляют те, кто еще совсем недавно был ребенком. Так, например, тенденции к сглаживанию разли­чий между мужчинами и женщинами в жизни общества во второй половине XX века никак не отразились на том, что во дворе дома дети образовывали компании, разделяясь по половому признаку. Каждый родитель знает, что ребенок в большей степени копирует поведение своих сверстников, а не родителей. Психологи и социологи, долгое время отри­цавшие какое-либо влияние генов на человека, уже не могут игнорировать эти факты (Ehreinreich В., Mcintosh J. 1997. The new creationism. Nation, 9 June 1997).