Геносказка

Соловьев Константин

— Надо продолжать, — без всяких эмоций сказала Гретель, поднимая лицо от реагентов.

Даже в крошечном шатре она нашла угол, где можно было установить свою крохотную лабораторию. Гензель поначалу жаловался — от всех этих склянок и горелок разило отнюдь не нектаром, а вентиляция в шатре почти отсутствовала. Но со временем смирился. У них были заботы поважнее неприятных запахов. В шатер он, как правило, забирался уже глубокой ночью и спал без задних ног.

— Они могли покинуть горы, — произнесла Гретель. Ее голос, обычно и так тихий, к исходу первого

месяца поисков сделался едва слышен. — Охота на них длилась несколько лет. Возможно, если в этих горах и было их логово, цверги ощутили опасность и поспешили сменить его.

— И увели принцессу.

Гензель по привычке говорил так, словно принцесса Бланко еще жива, — это была их маленькая с Гретель игра, которую они все тянули и тянули, не решаясь оборвать. Разумеется, никто и никуда принцессу не уводил. В этих горах она не смогла бы пережить и одной зимы, не говоря уже о шести годах. Не те условия для юных принцесс.

Гензель тоже не сомневался, что принцесса давно мертва. В лучшем случае они найдут под снегом горсть изъеденных хрупких девичьих костей — все, что оставила миру ее высочество принцесса Бланко Комо-ля-Ньев, несчастное дитя своих высокородных родителей.

— Цверги редко уходят далеко от насиженных мест, — пробормотала Гретель. — Предпочитают обитать в привычном ареале.

— Беда только в том, что для этого ареала не предназначена моя собственная задница, — пожаловался Гензель. — Она постепенно превращается в ледяную глыбу. К тому же запасов провианта хватит не больше чем на две недели.

Гретель промолчала. Она не получила никакой новой информации и, вероятно, сделала вывод, что глупо тратить драгоценное тепло на ответ. Ей было вполне уютно в тишине, нарушаемой лишь хрипящим снаружи ветром. Но Гензель успел соскучиться по человеческой речи.

— Ты сделала анализ яблок?

— Что?..

— Яблоки, — терпеливо повторил он. — Помнишь, ты собиралась посмотреть, что у них в середке? Вышло разобрать их на геновинтики?..

— Да, яблоки… Я закончила еще неделю назад. Извини, забыла сказать. Все равно ничего интересного.

— Но что-то нашла?

Гретель сделала неопределенный жест, предельно короткий и скупой.

— Что-то.

О Человечество! Проще разговорить снежный ком, чем эту девчонку!..

— Яблоки, Гретель. Что ты нашла в них?

— Ничего примечательного, — вяло ответила она. — Именно то, чего и ожидала. В яблоке короля есть следы слабого наркотического вещества. Судя по всем признакам, не опасно. Выводится из тела за несколько часов. Стимулирует отдельные железы, производит некоторые виды глюкокортикоидов.

— Ностальгия и тоска по дому?

— Не могу детально проверить без лабораторного оборудования. Но похоже на то.

— А что с яблоком мачехи?

— С ним сложнее. Многосоставное композитное вещество.

— Яд?

— Без сомнения. Угнетает центры дыхания, парализует легкие и убивает, причем делает это всего за несколько секунд. Очень профессиональная работа.

— Ну а яблоко альвов?

Гретель устало помассировала глаза.

— Ноль.

— Это

что значит?

— То, что я не могу даже понять его структуру. Вещество, находящееся в нем, настолько сложно, что я чувствую себя девочкой с игрушечной лопаткой, которая пытается прокопать туннель в гранитной глыбе. Я подвергла его всем мыслимым анализам, но ничего не могу сказать о том, что это такое. Работа альвов.

Ого. Если уж Гретель расписывается в собственном бессилии, орешек и в самом деле не каждому по зубам.

— То есть в этом золотом яблочке может быть спрятана любая гадость?

— Да. Любая. От яда до благословения.

Опять помолчали.

— Удобный выход для нас, а? — пробормотал Гензель. — Яблочко с тайной внутри. Можно дать его принцессе и потом не тревожить собственную совесть. Мол, провидение само выбрало… Такой вариант мог бы устроить нас обоих, а?

Гретель взглянула на яблоки. Они лежали в углу, ничуть не переменившиеся за последнее время. Эти плоды не гнили и не портились. Они были предназначены одному-единственному человеку. И ждали своего часа, как взведенные бомбы.

— Ищешь компромисс между совестью и выгодой?

Гензель вздрогнул от этого вопроса. Как хлыстом по спине перетянули. Между лопатками словно бы даже осталась липкая и саднящая полоса.

— Я… Что ты несешь такое, сестрица? Я же говорил не всерьез.

Тонкая улыбка скользнула по лицу Гретель, как облако по бледной луне.

— Еще недавно ты хотел подарить ей жизнь.

— И сейчас хочу, — твердо сказал он. — Это мой выбор. Нет, я не хочу давать ей золотое яблоко.

Кажется, Гретель удивилась.

— Ты ведь сам сказал, что оно могло бы стать удобным выходом. Для нас обоих и для принцессы. Раз мы не можем решить, что ей подарить, жизнь или смерть, мы можем оставить это дело случайности. Тому, что геномагия называет неконтролируемым случайным фактором. Как ты его называешь? Провидение? Чудо?

— Я не настолько доверяю чудесам, чтобы позволять им делать за себя выбор.

— Странно, — сказала Гретель тусклым голосом. — Я думала, тебе понравится этот вариант. Геномагия терпеть не может неконтролируемых случайностей, они лишают эксперимент стабильности, логической подосновы. Но тебе, верному слуге Человечества, этот метод подошел бы. Отличный способ заглушить ноющую совесть. Переложить груз вины на чудо. Разве не так?

В другое время Гензель разозлился бы. Но сейчас он слишком устал. После очередного дня бесплодных поисков, долгого и выматывающего, глаза закрывались сами собой, а тело захватывала противная мелкая дрожь. Тело требовало отдыха, хотя бы самую малость. Чтобы аккумулировать хоть немного сил за ночь и с рассветом отправиться на поиски.

Гензель устало улыбнулся Гретель, чувствуя обжигающую боль в потрескавшихся от холода губах.

— Иногда мне кажется, что ты притворяешься, сестрица. Что о человеческой душе тебе известно куда больше, чем ты считаешь нужным показать. Если мы найдем принцессу… Нет, я не дам ей яблока альвов. Ни за что не дам.