Генри Торо
Шрифт:
В трактовке «элементов мира» наиболее полно раскрывается своеобразный диалектический прием философствования Торо: стремясь как можно точнее описать, «схватить» быстротекущую реальность, переливающуюся смысловыми гранями, он избегает однозначных оценок и суждений. Земля, как уже говорилось, символизирует бездуховность и вместе с тем составляет, по мысли Торо, материальную основу всего сущего. В известном смысле дух так же бессилен без материи, как и материя мертва без духа, рассуждает Торо. Это две стороны, хотя и не равнозначные, одного мира.
Следующий после земли первоэлемент — огонь. В отличие от земли он является носителем активности и движения универсального мирового порядка. Главным свойством огня философ считает его способность очищать и изменять все, что с ним соприкасается. Иными словами, огонь становится основным агентом изменений, происходящих в мире.
Свет, по мнению Торо, есть одухотворенный, трансцендентный огонь. Солнце дает нам пример органичного соединения огня и света. Оно обогревает землю и вселяет силы в посаженные семена растений. Лучи солнца влекут ростки вверх, и потому свет (солнце) — созидательная и регулирующая сила природы. Для человека солнечный огонь имеет не меньшее значение, чем для внешней природы. Приходящий каждое утро свет как бы заново воссоздает вокруг человека весь мир, который в ночное время приобретает иной смысл. В силу этого свет есть средство обновления нашего знания о мире. Подобно тому как солнечное тепло испаряет воду рек и озер, увлекая водяные пары вверх, так и душа человека под действием солнечного света устремляется вверх, в направлении, обратном бездуховной тверди (см. 10, 1, 203–204). К символическим понятиям огня, света и солнца примыкает и символическое понятие «звезда». Само солнце рассматривается Торо как утренняя звезда, наиболее приближенная к человеческому миру и потому столь реально влияющая на него. Отдаленные звезды, источающие слабый свет, олицетворяют, согласно философу, незамутненный духовный мир. В связи с этим становится понятным, почему Торо видел в стремлении человека к звездам, в удивительном ощущении, возникающем при созерцании звездного неба, подтверждение своей мысли: в человеке присутствует способность постигнуть подлинную связь внутреннего Я и вселенной. Идентичность «огненных» оснований микро- и макрокосмоса свидетельствует о том, что существует трансцендентная реальность, «в которой время и пространство, верх и низ — не более, чем иллюзии, а сами звезды оказываются вершинами — пиками небесных областей» (10, 7, 189).
Воздух не был столь удобным для символикомифологических построений, ибо в противоположность земле, огню и воде его физические свойства не столь ощутимы. Однако Торо утверждал, что воздух — наиболее близкий человеку элемент, ибо с дыханием он входит в легкие и наполняет все тело человека. «Мы прикасаемся к предметам, когда, например, стоим на земле, но мы ощущаем душу только тогда, когда вдыхаем воздух. Мы познаем [материальный] мир поверхностно, душу — ощущая ее изнутри. В первом случае встречаются лишь поверхности, в другом — совпадают наши центры» (12, 16, 3).
Если отбросить такое явление, как ветер, то присутствие воздуха почти неощутимо для человека. Именно в этом свойстве воздуха и проявляется его трансцендентное значение. Воздух символизирует саму способность трансцендентного духа присутствовать в человеке, не вызывая при этом ощущения своего присутствия. Воздух чрезвычайно подвижен, невесом, но, подчеркивает Торо, пассивен, т. е. требует некоего постороннего источника движения, чего нельзя сказать об огне. Воздушная масса представляется философу огромным океаном, лежащим между человеком и огненными звездами и соединяющим их. Тесное соприкосновение с этим океаном приближает человека к миру трансцендентных истин (см. там же, 80). Когда воздух приходит в движение, возникает ветер — это начало движения трансцендентных истин, «омывающих» человека. «Истина будет господствовать, а ложь будет обнаруживать себя до тех пор, пока ветер скользит по вершинам холмов» (10, 7, 156).
Разумеется, подобные высказывания можно понимать как пример чистой воды символизма. Но можно истолковать их и по-другому. Выделив определенные свойства воздуха и ветра, Торо, применяя художественно-философский метод, превращает эти свойства в понятия-символы, обозначающие
За воздухом следует четвертый, и последний, элемент мира — вода. В структуре мировоззрения Торо она занимает особое место. Символизм водной стихии — наиболее разработанная и хорошо изученная сторона философско-литературного творчества Торо. В самом общем виде поток воды уподоблялся им движению жизни. Сеть рек, ручьев, водопадов, считал Торо, как бы сродни системе кровообращения в организме человека. Горный поток соединяет в себе чрезвычайно ценные с точки зрения трансценденталистской символики качества: кристальную чистоту, свежесть, быстротечность (неуловимость), ритмичность, напористость. И в данном случае проводилась явная аналогия между природными феноменами и психо-физическими состояниями человека.
В свете подобных интерпретаций становится понятным, почему Торо так настойчиво указывал на значение отражений в воде. «Неугомонная природа, — утверждал он, — порой высвечивает в прудах и лужах такие вещи, которые наши заземленные чувства могут и не заметить…» (там же, 140). Человеческий интеллект по своей природе конечен, а трансцендентные истины бесконечны. Пруды же и озера представляют собой идеальную модель соединения бесконечного и конечного: бездонная глубина неба (в отражениях) едина здесь с ограниченной гладью озера. Именно поэтому для человека столь желательно созерцание лесных прудов. «Плывя по спокойной воде, — пишет Торо, — я также становлюсь небесной планетой, я приобретаю орбиту, космическое пространство и перестаю быть спутником Земли» (12, 149). Сравнивая между собой «элементы мира», Торо выстраивал их символическую иерархию: «Насколько вода более красивый и чувствительный элемент, чем земля! Один-единственный гребец на лодке, следуя вверх и вниз по реке, неизбежно нарушает зеркальную гладь по всей ширине реки и нарушает каждую черточку водных отражений. А воздух — такой элемент, который наши голоса сотрясают в еще большей степени, чем наши весла нарушают спокойствие воды» (10, 8, 71).
Иерархичность элементов мира не в последнюю очередь диктуется степенью «чувствительности» элементов к внешним раздражителям. Новая символическая аналогия возникает со всей очевидностью: податливость того или иного элемента на внешнее влияние символически отождествляется с чуткостью реакций человеческого сознания на все, приходящее извне.
3. Мифологический закон «обновления»
Символический метод применялся философом и при рассмотрении пространственно-временного строения мира, что помогало ему за обыденными вещами усматривать отвлеченные истины. Исходная посылка постулирования пространства сводится Торо к той идеальной точке, в которой находится сознание человека, переживающего мир, а время определяется как идеальный момент — «моментальность», также опирающийся на переживание окружающего мира. Торо считал, что не изучение, а скорее «переживание» пространства и времени в их физической объективности дает возможность увидеть символы, ведущие к постижению трансцендентного мира, в котором и пространство и время теряют свое значение.
На вопрос «где?» Торо мог дать только один ответ: в той точке пространства, где в данный момент находится внутреннее Я. Этот момент-точку можно определить и как точку-Я. Она — центр пейзажа и природного ландшафта, к ней тянутся и от нее исходят лучи осмысленности, делающие весь окружающий мир символическим отражением мира трансцендентного (см. 10, 7, 15).
Все, что находится вне «веера» лучей осмысленности, теряет для Торо важность, хотя и не утрачивает своего физического существования. Погружение в переживание своего положения в пространстве («здесь») есть знание о пространстве вне его физических измерений, это процесс отождествления точки («здесь») со всем континуумом точек пространства («везде»). Искать истину — в самом широком смысле — можно в любой точке пространства, ибо в каждой точке может сосредоточиться все пространство.