Генрих IV
Шрифт:
Осада больших городов не занимала короля. Он скучал, во всем, исключая штурмы и кавалерийские налеты, полагался на Бирона или других военачальников. Проходили недели, дело затягивалось. Генеральный штаб с нетерпением ждал известий из Пикардии. Стало известно, что Фарнезе готов снова вмешаться, но поставил определенные условия Майенну. Он хотел получить город Ла Фер и разместить там испанский гарнизон. Крепость должна была стать первым звеном в цепи укрепленных точек, расположенных в 10 лье друг от друга. Майенну не нравилась столь явная оккупация французской территории. Несколько недель он колебался, но в январе 1592 г. вынужден был подчиниться требованиям испанцев. В виде компенсации Филипп II пообещал ему 400000 экю в год на продолжение войны. Фарнезе с 23000-й армией и Майенн сообща выступили в поход на Нормандию. Для короля прошлогодняя ситуация у стен Парижа могла
В Париже известие о ранении короля преисполнило радостью сердца горожан. Священник Буше уверял, что ненавистный враг обязан своим спасением магической силе «знаков», которые он носит на своем теле. Значит, дьявол с ним заодно. Это всего лишь «комариный укус», уверял раненый Морнея, вернувшегося из Лондона. Сущие пустяки, главное — поскорее убраться, так как Фарнезе и Майенн уже были у Невшателя. Оседлав коня, Генрих вновь обрел юношеский пыл гасконского вояки, каким он был во времена Каора или Мон-де-Марсана. Со своим небольшим мобильным войском он скакал по стране, атакуя и тут же скрываясь. Вероятно, он предпочитал эту полную приключений жизнь скучному существованию осаждавших в траншеях Дарнеталя, так как новости из Руана были неутешительными.
Особое усилие требовалось от инженеров. Король приказал изготовить в дьеппском арсенале четыре пуленепробиваемые и огнеупорные повозки, обитые шерстью и полотном и вмещающие по 80 человек. 10 февраля они прибыли к Руану, но осажденных это не смутило. 26 февраля Виллар совершил общую вылазку, которая увенчалась успехом. Королевские войска понесли тяжелые потери, и Генрих не смог помешать Фарнезе и Майенну войти в город 20 апреля, после чего дал сигнал к отступлению. Дворянские отряды один за одним покинули войско, иностранные наемники были изнурены или больны.
Освободив от осады Руан, Фарнезе взял Кодбек, где был ранен, потом захватил Ивето. Генрих IV его преследовал, пытаясь зажать между морем и Сеной. Правда, он одержал много частичных успехов, но старый раненый лев не замедлял своего продвижения из-за столь незначительных уколов. Он продолжал свой путь, достиг Парижа с левого берега, потом двинулся во Фландрию.
Но судьба продолжала обрушивать на Генриха IV удар за ударом. Он с трудом взял Эперне и Провен, во время осады Эперне погиб Бирон. Принцы крови были разбиты в Краоне испанскими войсками, высадившимися в Блаве. Испанцы распространили свое господство на всю Бретань и Мэн, Лангедок и Гиень. Герцог Немурский завладел Вьенной в Дофине. Уже в конце 1591 г. положение было не очень хорошим, но в начале 1592 г. оно значительно ухудшилось. Несмотря на все свои подвиги, король уразумел, что военная удача от него отвернулась. В этих условиях следовало более серьезно, чем в прошлые месяцы, задуматься о переговорах.
Диалог мог установиться только между ним и Майенном. Но оба они были побежденными. Ситуация сложилась в пользу радикальных сил и короля Испании. Париж бурлил, как никогда раньше, с тех пор как в его стенах разместился гарнизон из 4000 испанцев и неаполитанцев. Там не смолкали крики, речи и угрозы, устраивались многолюдные процессии. В марте 1591 г. проповедники начали обличать «политиков». Священник Буше призывал уничтожить их всех; пришло время, говорил он, взяться за серп и нож. Прибытие в августе молодого герцога Гиза, сбежавшего из турского замка, где он находился в заключении, вызвало безмерный восторг. Давид, чудесным образом спасшийся, чтобы стать во главе избранного народа! Наконец-то явился настоящий Гиз, способный обуздать беарнскую лисицу, не то что этот бездарный Майенн! Общество созрело для нанесения удара по умеренным и предателям.
15 ноября за связь с врагом были арестованы, а потом без суда и следствия повешены первый президент Парламента Барнабе Бриссон и два советника. Из рук в руки начали передаваться списки лиц, подлежащих немедленному уничтожению. Акт насилия в Париже поверг
Третья партия
Майенн не один боролся с собственной партией. В лагере Генриха IV тоже возникла новая оппозиция. Нужно признать, что его религиозное кредо все еще оставалось неопределенным. Он не сдержал ни одного из своих обещаний, данных 4 августа: созыв собора и Генеральных Штатов, обучение догмам католицизма. Было также известно, что он собирался дать своим друзьям-гугенотам статус наибольшего благоприятствования. Могли ли католики ему после этого доверять? Епископ Эвре в качестве предупреждения запретил исповедовать и причащать католиков из окружения короля. Множились попытки заставить его отречься от протестантства. Великий герцог Тосканский пообещал Морнею 20000 экю, если он убедит своего государя.
До сих пор непримиримая политика вызывала к Генриху симпатии приверженцев галликанской традиции. По совету президента Парижского Парламента Арле король пригрозил папе расколом и назначением патриарха французской церкви. Папа Григорий XIV повторил отлучение от церкви, объявленное Сикстом V, так как парламент Тура приказал палачу всенародно сжечь папскую буллу, и послал в Париж нового нунция Леандриани. Он также собрал армию из швейцарцев и миланцев для похода на нечестивую Францию. Парламент Шалона немедленно выразил протест против его тирании. Даже не посоветовавшись с королем, он в постановлении от 10 июня 1591 г. осудил папские инициативы, объявил его буллы недействительными и противозаконными, запретил им повиноваться и издал постановление об аресте легата.
14 июля Генрих IV издал в Манте эдикт, в котором напомнил о своем уважении к католической религии, о ранее данном обязательстве подчиниться решению «собора или представительного собрания». Одновременно, желая быть беспристрастным, он снова ввел в действие самые веротерпимые эдикты прошлых лет — Пуатьерский 1577 г. и мирный договор во Фле 1580 г. Используя недовольство священнослужителей крайностями папы Григория XIV, король 4 июля призвал собраться всех представителей высшего духовенства, чтобы рассмотреть обоснованность папских булл. Несмотря на запрещение легата, большинство прелатов, кардиналы, епископы, аббаты и каноники ответили на приглашение. Высокое собрание вынесло вердикт, которого от него ожидали. В своем заявлении от 21 сентября оно выразило сожаление, что папа так плохо осведомлен о состоянии дел в королевстве. Буллы были ему «подсказаны врагами Франции». Долг настоящих католиков и французов — сообща молиться о том, чтобы Бог «просветил сердце нашего короля и вернул его в лоно католической церкви». Текст заявления был обнародован по всей Франции и прочитан во время проповедей священниками и викариями. Однако собрание прелатов не было тем долгожданным собором, который мог бы заставить короля изменить религию. Оно ограничилось простым пожеланием.
Скрывали ли бесконечные обещания Беарнца его глубокое равнодушие к религии? Предвещали ли они окончательное решение, которое откладывалось до более благоприятного момента, или таили в себе категорический отказ? В 1591–1592 гг. католики задавали себе тот же вопрос, что и мы сегодня. Нельзя не учитывать нерешительность, порой свойственную Беарнцу. Пока он может пребывать и дальше в этой двусмысленной ситуации, он ее не изменит, так же как ничего не предпримет, чтобы урегулировать свое семейное положение, тоже порядком двусмысленное. Каков был его расчет? Ни у кого не вызывать недовольства, сохранить рядом с собой и католиков, и протестантов и положиться на будущее? Или виною тут был его фатализм, умственная леность, страх перед трудным решением? Возможно, другое объяснение носит политический, макиавеллистский характер. Раз ему удалось привлечь к себе столько католиков только обещаниями, почему же не продержать их в напряжении до последних и окончательных событий — входа в Париж и коронации? Кто после этого осмелится поучать короля Франции и заставлять его сменить религию?