Геологи идут на Север
Шрифт:
— По сведениям тройки, около вас, на устье Ларюковой, имеется лабаз с продуктами. Верно это?
Я предлагаю ему и Ложкину проверить завтра.
Всю ночь я не сплю, обдумывая, что делать, чтобы спасти людей от голодной смерти. По моим вычислениям, получается, что через несколько дней должны подойти оленьи транспорты. На Стрелку, — она от нас в семидесяти километрах, — они уже наверняка подошли. Но на чем до Стрелки добраться?
Утром секретарь аварийной тройки и Ложкин на лыжах отправляются на поиски лабаза. А в полдень в барак вбегает Яковенко с криком:
— Олени идут! Пять
Через несколько минут заходят Дмитрий Неустроев и старик Пятилетов, которого он привез с Бахапчи.
— К тебе, начальник, приехал на пяти нартах по договору работать. Провиант привез немного с Бахапчи…
На радостях я чуть не расцеловал Дмитрия и Пятилетова, догадавшегося захватить продукты.
— Транспорт теперь есть свой, живем! — радостно кричит Яковенко и тут же предлагает свои услуги: отвезти разведчикам на «Стремительный» часть продуктов.
Утром я уже посылаю Дмитрия за продуктами на Стрелку. Но увы, вернувшись на пятые сутки, он привозит нам лишь куль муки и куль овсяной крупы. На Стрелке продуктов нет, первый транспорт прошел прямо на прииски. Правда, на днях ожидают конные транспорты. Hp он не стал их ожидать и привез то, что сумел достать.
Через несколько дней от плохо ободранной овсянки у многих из нас появляется резь в желудке. По-прежнему в ушах стоит звон, вероятно, от недоедания. Уже конец января. Стоят страшные морозы. По рекам над наледями постоянный туман.
Я опять посылаю Неустроева за продуктами. С помощью Пятилетова и Белова мне удается организовать промывку проб. Первый металл, вымытый в пробах, сразу поднимает у разведчиков настроение.
— Не зря мы здесь промучились, — говорю я, рассматривая пробы.
К нам заглядывает инструктор наших разведок Эрнест Бертин. Чуть заикаясь, он разочарованно говорит:
— А я думал, вы сытно живете…
— Ничего, вот приедет со Стрелки Дмитрий Неустроев, заживем… — успокаиваю я не столько его, сколько себя.
Но увы… Приехал Дмитрий и привез небольшой бочонок абрикосового джема и грубое сукно. Больше ничего на Стрелке нет. Делю варенье на всех разведчиков. Дней пять удается поддерживать силы, но мы начинаем — ненавидеть абрикосовое варенье. Дмитрий снова отправляется на Стрелку. Сам голодный, он и вида не подает, что значат для него такие перегоны.
Это была наша последняя голодовка. С Неустроевым, вернувшимся на сей раз со Стрелки с продуктами, приехали первые бригады разведчиков, захватившие с собой шестимесячный запас продуктов. Их послал Раковский из Нагаева. В последующие дни бригады прибывали одна за другой, и я едва успевал расставлять их на разведку.
Смутные слухи о получении радиограммы, где сообщалось об организации правительством нового треста под названием «Дальстрой», до нас, геологов, работающих в тайге, дошли в декабре 1931 года. До летней навигации новому руководству до нас не добраться, — решили мы, — и продолжали работать по-прежнему. Вскоре об этом забыли.
Разведчики, прибывшие к нам в феврале, рассказывали, что в Нагаеве со дня на день ожидают руководителей нового треста. Караван судов, вышедших из Владивостока, ведет ледокол. А пока местные власти подвергли домашнему аресту всех снабженцев Союззолота
Поднялся спор: пробьется ледокол с караваном судов в Нагаево или нет.
— Видать, настырные мужики, что пробиваются сквозь льды на Колыму, — говорит старик Пятилетов с одобрением.
С прибытием продуктов работа у нас пошла веселей. По пояс в снегу разведчики таскают на себе к шурфам дрова. Закладывают на ночь пожоги. Утром «выгружают» шурфы, извлекая всю растаявшую породу на поверхность и выкладывая ее по порядку — через каждые двадцать сантиметров — правильными усеченными пирамидками. После промывки определяется содержание золота на один кубометр.
Шурфовщики вечерами хвастаются друг перед другом количеством заложенных пожогов и метражом пройденной углубки. Среди вновь прибывших много демобилизованных моряков с Тихоокеанского флота. Приходится на ходу учить молодых шурфовщиков, которые охотно идут на хорошо оплачиваемую сдельную работу. Результаты промывки давали нам возможность проводить на некоторых участках более детальную разведку и подготавливать разведанные площади для сдачи в промышленную эксплуатацию.
…Наступил март с его неожиданными морозами и снегопадами. Перебои с доставкой продуктов прекратились. Мы стали забывать голодную зиму. Но она все-таки напомнила нам о себе. Все больше и больше рабочих жалуется мне на то, что у них опухают и кровоточат десны. Помимо этого первого признака цинги, я замечаю у многих общую сонливость и слабость, мешающую работать.
Я отдаю приказ раздать всем кислую капусту, но это помогает слабо, да и капусты мало.
— Эх, жирку бы морского зверя сюда, как рукой цингу бы сняло, — говорит старик Пятилетов, рассматривая в зеркале распухшие десны в своем почти беззубом рту.
Больше половины разведчиков у нас уже цинговало. Сказывалось зимнее недоедание, однообразное «меню» и напряженная работа. Заболевшие цингой неохотно уходят с разведки на Среднекан, в больницу.
В середине апреля из Нагаева на разведку приезжает Раковский. Он сопровождает пожилого грузного инженера, приехавшего с руководством Дальстроя. Задача инженера — осмотреть разведочные работы и выбрать полигоны для эксплуатации.
Вечером Сергей Дмитриевич делится со мной своими нагаевскими новостями:
— …Новое руководство, взяв бразды правления, прежде всего освободило из-под ареста снабженцев и потребовало обеспечить прииски продуктами. Те после вынужденного отдыха сейчас бойко трудятся, — смеется Раковский. — В Дальстрой вливаются все организации. Улыбин сдает дела и уезжает. Приехало много опытных специалистов, целыми группами прибывают геологи-комсомольцы, только что со школьной скамьи. Трест прежде всего собирается вести автодорогу на Колыму. Много привезено техники… Сейчас руководители треста собираются На прииски, чтобы ознакомиться с делами на месте. В частности, решили выявить возможность организации нового прииска на базе вашей разведки. Надо не подкачать, хорошо подсчитать запасы…