Геометрия моих чувств

Роман Виолетта

Я затихаю, Егор останавливается. Отпускает мои руки и, приподнявшись на локтях, заглядывает в мои глаза.

– Все хорошо?– губы растягиваются в самодовольной улыбке. А голос дрожит.

– Прости, у меня давно не было, – и снова краснею.

– Иди сюда, – все с той же улыбкой на губах приподнимает меня. Усаживается на кровать, устраивая меня сверху. Обнимаю его за плечи, прижимаю к себе его голову. Начинаю двигаться. Сначала медленно, в нужном мне ритме.

Егор целует мою грудь и, обхватив руками мои ягодицы, начинает направлять меня и изменять ритм. Делает его резче, быстрее. Не замечаю, как снова подхожу

к грани. Сейчас…еще..немножко…и сорвусь. Егор чувствует, что я снова близка и увеличивает интенсивность движений. На этот раз мы срываемся вместе. Только теперь я впиваюсь зубами в его плечо, а он до боли сжимает мои бедра. Ярко, сильно, срывает все покровы. Он лучший. Действительно лучший во всем.

– Теперь ты моя, слышишь, – его голос приглушенный, практически не слышен. Но от меня не ускользают едва уловимые ревнивые нотки.

Я молчу.

Не размыкая рук, он ложится на кровать, утягивая за собой. Прижимаюсь к его груди. Молчим. Хорошо. Настолько хорошо, что становится страшно. Раве так бывает?

Его пальцы легкими движениями массируют мою спину. Ласкают, приводят в чувство.

– С первой минуты нашего знакомства я решил, что ты моя будешь, – разрывает он тишину.

– Не заметила. Ты сперва был весьма груб, – хихикаю, приподнимаясь на локтях. Смотрю на него. Уголок его губ слегка приподнимается, брови изгибаются.

– Грубым с тобой я не был никогда. Это точно, – хмыкает он и, подняв руку, проводит кончиком пальца по очертаниям моих губ.

– Ты мне веришь, Ева? – и снова шепот.

– Тебе верю, – улыбаюсь, а он притягивает меня к себе и накрывает мои губы поцелуем. И я понимаю, что этой ночью нам будет точно не до сна.

***

Утро. Суббота. В каждой клеточке тела приятная боль. Счастливая и удовлетворенная. Открываю глаза. Его нет. Слышится шум воды. В душе. Приподымаюсь на локтях, рассматриваю обстановку. Красивый, дорогой номер. Шторы задернуты. Наверняка на улице уже полдень. Слышу рингтон сотового Егора. Поднимаюсь с кровати, натягивая на себя простынь. Радумываю над вопросом: а не присоединиться ли мне к нему в душе? Направляюсь в сторону ванной комнаты, но глаза сами собой падают на экран телефона, лежащего на поверхности журнального столика. Вижу имя настойчивого абонента, который вот уже минут десять как пытается дозвониться до него. Мурашки по коже от этого имени. И кажется, я снова забыла как дышать. Жена. Присаживаюсь на краешек стола, беру в руки телефон. Как только мои пальцы касаются аппарата, он затихает. Сижу с ним в руках, тупо смотрю на темный экран. Нет. Не могу в это поверить, наверняка это какая-то шутка. Но когда я уже собираюсь подняться и отправиться в ванную для выяснения ситуации, экран снова загорается и на нем высвечивается текст сообщения:

«Котик, только что прилетела. Хотела устроить сюрприз. Но тебя нет. Люблю. Скучаю. Позвони.»

Более несчастной и оскорбленной я еще себя никогда не чувствовала.

Кладу телефон на прежнее место и судорожно ищу свою одежду. Через минуту выбегаю за дверь. Бегу прочь от своего позора. Бегу прочь от разбившихся надежд.

Вытираю рукавом текущие по щекам слезы. А в голове словно лампочка вспыхивает воспоминание, вчерашние слова Кая: «Ты импульсивна и эмоциональна. Это будет выводить тебя не на тот путь».

Глава 4

У меня высокий болевой

порог. С самого детства легко переносила лечение зубов без анестезии. Если падала, редко плакала. Разве только от обиды. Помню, как однажды в седьмом классе подралась со старшеклассницей. Та настойчиво пыталась выдрать мне волосы и пребывала в откровенном шоке, от того, что я смеялась ей в лицо и просила дернуть посильнее. Потому что мне не было больно.

Жаль, что это умение распространяется только на боль физическую. В моральном плане я настоящая плакса.

Если бы я была сильной, то не убегала бы из гостиничного номера. Дождалась бы его, швырнула в лицо телефон и потребовала объяснений.

Но сейчас я стою перед дверью отдела, испытывая лишь одно желание: забиться в самый дальний угол, напиться и выть в голос о нелегкой доле всех наивных дур на этой земле. Кстати, если бы и правда существовало такое сообщество, я бы с легкостью стала их предводителем.

– Ну неужели, хоть одна явилась, – вместо слов приветствия сокрушается Нина, увидев меня на пороге приемной.

– Хоть одна? – не понимаю, о чем она.

– После вчерашнего корпоратива половины отдела на месте нет. А уже десять утра на минуточку, – стучит она пальчиком по циферблату часов.

– Шеф на месте? – задаю самый волнующий вопрос.

– Нет, – хмурится Нина, скрестив перед собой руки. И смотрит так на меня. Будто бы догадывается о чем-то.

– Звонил, сказал, что задержится. Кстати, тебя искал. Говорит: звоню, а у нее телефон отключен. Так что тебе еще повезло, что ты раньше пришла, – хмыкает она и, подняв из-под стола небольшую бутылку воды, начинает поливать многочисленные цветы.

– Ты не представляешь, как, – протягиваю я задумчиво, осматриваясь по сторонам.

– Стой, что это у тебя? – спрашивает Нина, рассматривая меня.

– Где? – опускаю глаза на рубашку. Вроде бы все чисто.

– Вот здесь, – указывает Нина на мою шею. – Засос, – протягивает она, улыбаясь, а меня пот холодный прошибает.

– Да ну, – пытаюсь лихорадочно придумать, что ответить.

– Засос, детка. Кто– то развлекался этой ночью, – хмыкает Нина.

– Ну…было дело, – пожимаю плечами, словно ничего особенного не произошло.

– Так. Ты ведь понимаешь, что не выйдешь отсюда, пока не расскажешь мне все грязные подробности? – прищуренный взгляд подруги и недобрая улыбка говорят мне о том, что Нинка настроена вполне серьезно.

– Маленькая ты еще до подробностей, – отмахиваюсь. Внезапно раздается мелодия звонка домофона. Одновременно с Ниной поворачиваем голову и видим на экране монитора шефа.

– Черт, – вырывается у меня. Я стремительно залетаю под стол Нины, пока она, вопросительно глядя на меня, тянется к кнопке домофона. Делаю ей знак рукой, чтобы не выдавала меня.

– Доброе утро, Егор Анатольевич, – слишком довольным голосом для похмельного утра, нараспев произносит она.

– Доброе. Гофман на месте? – спрашивает он. А голос-то какой раздраженный.

– На месте. В кабинете, – безбожно врет Нина.

– Пусть ко мне зайдет, срочно! – бросает он и, открыв дверь кабинета, исчезает в нем. Через пару секунд подруга заглядывает ко мне.

– Ну, и как это понимать?

– Нина, любимая моя, – выползаю из своего укрытия и шепчу ей скороговоркой. – Прошу, мне нельзя к нему. Нельзя наедине оставаться.