Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи
Шрифт:
Кандидат тесняков во Врачанском округе снова успешно прошёл выборное чистилище и набрал нужное число голосов.
На фронтоне здания Народного собрания красуется надпись «Съединението прави силата» [18] . Здание стоит на площади, куда вливается мощённый жёлтой плиткой бульвар Царя-Освободителя. Сам же Царь-Освободитель – бронзовый император Александр II на коне – водружён на высокий пьедестал у парадного входа в Народное собрание. Черты лица императора под надвинутой на лоб фуражкой разглядеть трудно, зато фигуры русских солдат и болгарских ополченцев, несущих на плечах вестницу победы Нику, знакомы Георгию до мелочей. В дни работы парламента он проходит мимо памятника и поднимается по ступеням к распахнутым дубовым дверям, у которых застыли
18
«Объединение рождает силу» – национальный девиз Болгарии, принятый после присоединения Восточной Румелии к княжеству осенью 1885 г.
Тесняки на сей раз получили в XVII Обыкновенном народном собрании 11 мест. Они без устали разоблачали с парламентской трибуны милитаристские устремления правительства и двора, ищущих покровительства Германии и Австро-Венгрии, чтобы пересмотреть итоги Межсоюзнической войны. Вместе с другими оппозиционными депутатами тесняки требовали наказать виновников национальной катастрофы.
Димитров был избран секретарём парламентской группы тесных социалистов, возглавляемой Благоевым. Уже в первые месяцы он внёс десятки запросов министрам и несколько раз выступал с речами в защиту преследуемых железнодорожных рабочих и почтово-телеграфных служащих, в поддержку бастующих табачников, трамвайщиков, рудокопов. Не было случая, чтобы его выступления не прерывали репликами, криками и вопросами депутаты от правых партий и сам министр-председатель Васил Радославов.
Так произошло и 11 июня 1914 года, когда Димитров произнёс гневную речь по поводу своего запроса, направленного месяц назад министру внутренних дел. В запросе приводились факты полицейского произвола по отношению к иностранным рабочим, преимущественно сербам, живущим в Болгарии. Выкрики и улюлюканье начались буквально после первых его фраз:
– Господа народные представители! У нас вполне достаточно сведений, почерпнутых из самых надёжных источников, о грубом преследовании болгарского элемента в Македонии. Мы, болгарские социалисты, с величайшим возмущением встретили эти факты. И наши друзья, сербские социал-демократы и сознательные рабочие, энергично борются против преследования болгар официальными сербскими властями…
– Это невыносимо! – кричит депутат с правых скамей. – Не могу допустить, чтобы этот господин говорил здесь о сербах!
– Вы на содержании у сербов, – вторит ему другой.
– Мы не позволим вам здесь защищать сербских шпионов! – вступает третий.
Колокольчик председателя звонит непрерывно.
– Господа народные представители! – повышает голос Димитров. – Когда наши друзья, сербские социал-демократы, в своей газете «Радничке новине» обнародуют безобразия, творимые официальными сербскими властями в Македонии, то в сербской Скупщине такие же, как вы, депутаты называют их «предателями» и «подкупленными Болгарией»…
Снова раздаются крики с правого фланга, но их перекрывает зычный возглас Александра Стамболийского, лидера Земледельческого союза:
– Шовинизм мешает сближению народов и там, и здесь!
Неожиданная поддержка, оказанная оратору, вызывает новый взрыв ярости правого большинства. Без толку заливается председательский колокольчик, и Димитров торопится закончить речь, пока его не остановили:
– Если мы становимся на защиту сербских рабочих, то делаем это потому, что они именно рабочие, а не шпионы, не агенты иностранного государства… Это сербские рабочие, о которых просили болгарские фабриканты, чтобы их временно оставили здесь, поскольку в них нуждаются фабриканты…
– Болгарские капиталисты, – подаёт реплику Кирков.
– Да, именно болгарские капиталисты нуждаются в них. А господин министр внутренних дел делает следующее. Он разрешает сербским рабочим работать в Болгарии, но на каждое предприятие, где есть сербские рабочие, посылает специального детектива, специального шпиона за счёт фабриканта…
– Вы сами шпионы, – слышится справа, но Димитров не обращает внимания:
– Теперь же фабриканты, которых обязали оплачивать содержание тайных агентов, переложили эти расходы на плечи самих рабочих. У меня есть данные о том, что подённая оплата этих рабочих, и без того ничтожная, урезается ещё больше. Мы находим, что преследование сербских рабочих в Болгарии незаконно, опасно для взаимоотношений между балканскими народами, между
Он всё-таки сказал то, что задумал…
За время своей депутатской деятельности Димитров получил и усвоил неоценимые уроки риторики. Он научился быть резким и находчивым в полемике, саркастичным и точным в характеристике противников. Этот опыт пригодится ему через двадцать лет, когда в ходе изнурительных допросов и судебного разбирательства по делу о поджоге германского рейхстага ему понадобится переигрывать более опасного противника в игре, где ставкой будет его собственная жизнь.
Этой войне нет оправдания
Возможно, знаменитый германский канцлер и не говорил о местонахождении порохового погреба Европы, но другое столь же ёмкое умозаключение об этом регионе принадлежит именно ему. «Если в Европе начнётся война, – предположил однажды Бисмарк, – то она начнётся из-за какой-нибудь проклятой глупости на Балканах». В клубке балканских «проклятых глупостей» Болгария оказалась столь важной геополитической ниточкой, что вытянуть её хотели обе соперничающие группировки – Антанта (Франция, Россия, Англия) и Тройственный союз (Германия, Австро-Венгрия, Турция). Однако Болгария, как разборчивая невеста, не торопилась объявлять о своём выборе, хотя то, что её государственный корабль разворачивается в сторону Тройственного союза, стало очевидно, когда правительство заключило договор о пятисотмиллионном займе с германским банковским консорциумом. Оппозиционные буржуазные партии, ориентировавшиеся на Антанту, бурно протестовали в Народном собрании – они предпочли бы взять деньги у французских Ротшильдов.
Правящая элита Болгарии не расставалась с мыслью о реванше за потерю значительных территорий. «Моя месть будет ужасна!» – угрожающе произнёс царь Фердинанд сразу после подписания мирного договора по итогам Межсоюзнической войны.
Шестнадцатого июля 1914 года болгарские газеты напечатали сообщение: «В ПОСЛЕДНИЙ ЧАС. ВЧЕРА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ДНЯ БЫЛА ОБЪЯВЛЕНА ВОЙНА МЕЖДУ АВСТРО-ВЕНГРИЕЙ И СЕРБИЕЙ». Европейский пожар стал быстро распространяться: в войну вступили Германия, Россия, Франция, Бельгия, Англия, Турция… А Болгария выжидала. Царь Фердинанд и министр-председатель Васил Радославов торжественно заявили, что страна будет сохранять строгий вооружённый нейтралитет. Либеральная газета «Народни права» выстреливала подчёркнуто бесстрастными заголовками: «Успехи России», «Успехи Германии», «Победы сербов», «Победы австрийцев». Однако подлинные политические взгляды доктора Радославова нет-нет, да и прорывались на печатные полосы: то появится «Радость в Берлине», то «Разбитые сербы». Мало-помалу насаждались и антирусские настроения. Однажды Георгий с возмущением показал Любе корреспонденцию о празднествах на Шипке, автор которой «забыл» упомянуть, что здесь сражалась русская армия.
Война породила кризис в международном социалистическом движении. Раскол прошёл по линии отношения партий к правительствам своих стран, начавших военные действия. Продолжать ли классовую борьбу в условиях войны? Должны ли социалистические депутаты национальных парламентов голосовать за военные кредиты? Как соотносится патриотический долг гражданина с интернационалистскими убеждениями социалиста? Эти и другие принципиальные вопросы, прежде составлявшие предмет теоретических дискуссий, перешли в область политической практики. Партии оказались в трудной ситуации выбора. И хотя в решениях последних международных социалистических конференций было записано, что никакой «народный интерес» не может оправдать войну, ведущуюся ради прибылей капиталистов и амбиций династий, что социалисты должны использовать кризис, создаваемый войной, и возмущение масс для ускорения падения капитализма, – большинство партий II Интернационала поддержали правительства своих стран. Социалистические партии к тому времени уже основательно вписались в государственную политическую структуру, и охотников менять статус члена парламента на судьбу подсудимого, подобно русским депутатам-большевикам, оказалось мало. Да и патриотические чувства партийных лидеров оказались сильнее, чем приверженность интернационалистским резолюциям.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
