Геракл

Быльцов Сергей

Вместе с Прометеем Афина одарила Душу вылепленного из глины человека особой одеждой, то есть телом, а потом уже единолично изобрела одежду для тела, изготовленную из ткани, которую сама же и соткала. Сначала она изготовила душистую ризу для Геры с множеством дивных узоров, с золотыми застежками выше грудей и с поясом, бахромой окруженным. Потом первую смертную деву Пандору в сребристое платье облекла Афина-ткачиха, а на голову соткала ей покрывало ткани тончайшей. Афина начала обучать ткацкому искусству земных девушек, и судьба многих из них была трагической. Метиоха и Мениппа покончили с собой, чтобы спасти от чумы сограждан. Три дочери царя Миния, обученные ткацкому искусству Афиной, были так трудолюбивы и так самозабвенно увлечены ремеслом

Паллады, что отказались участвовать в оргиях Диониса и были превращены им в летучих мышей. Все бессмертные боги и смертные люди признали лучшей ткачихой и портнихой Афину. Лишь дочь красильщика Идмона из лидийского городка Колофон Арахна, которую Афина не обучала, уступить славы лучшей ткачихи никому не хотела и во всеуслышанье утверждала, что Афина не научит, если человек сам не научится и однажды дерзко сказала:

– Пусть поспорит богиня со мной! Проиграю – отдам что угодно.

Афина, приняв облик старухи, виски посеребрив сединою и взяв посох в поддержку слабого тела, посоветовала гордой деве склониться пред нею и прощенья слезно молить. Однако Арахна совета не приняла и тогда, став по разные стороны ткацкого станка, Афина и Арахна начали состязание. Афина соткала картины, сюжеты которых показывали, что ожидает дерзких смертных, которые спорят с бессмертными – боги их превращают в зверей или птиц. Меонийка изобразила, как Зевс, под видом сатира, парным плодом Никтеиды утробу наполнил; Амфитрионом явясь, овладел он Алкменой; как он Данаю дождем золотым, Асопиду – огнями, как Деоиду змеей обманул, пастухом – Мнемосину, Европу – быком. Изобразила Арахна и насилующего на алтаре деву Медусу Посейдона, которому Алоадов невестка родила. Идмона дочь всю картину не успела закончить потому, что оскорбленная богиня состязанье прервала.

Афине не понравилось не столько то, что работа Арахны была очень успешной, сколько то, что она на холсте позволила себе обличать неба пороки, и она надменно сказала:

– Без наказанья презреть никому не позволим божественность нашу.

Говорят, в гневе богиня холст изорвала и челноком из киторского бука четырежды в лоб поразила Арахну. Потом окропила дерзкую деву соком Гекаты, и в тот же миг у девушки исчезли волосы, ноздри и уши, руки и ноги превратились в тонкие ножки, уменьшилась тело, из которого тянулась паутина. Так Арахна превратилась в паука, и все ее потомки были пауками…

Несмотря на то, что дочь чистейшая Зевса Кронида по просьбе отца уже 20 лет незримо приглядывала за Алкидом, чтобы при особой необходимости оградить его от смертельной опасности, ее большие серые сильно выпученные глаза смотрели на смертного брата с холодным высокомерием великой олимпийской богини.

Мощный телом чернокудрый атлет, скакунов укротитель, как всегда, появился с шумом, похожим на шквалистый ветер, треплющий кроны деревьев и на прибой, ударяющий в прибрежные скалы и камни, в одной руке у него был огромный трезубец, а в другой – ларец.

– Вот тебе, племянник, дивные дары из бездн океанских, а во дворе тебя ждет еще один мой подарок – упряжка четырех белоснежных лошадей с золотистыми пышными гривами и хвостами. Многих коней легконогих эти лошади быстротой превосходят, хоть не бессмертны они. Только не забывай их гривы волнистые, водою помыв, всякий раз с маслом расчесывать, и они принесут победу тебе в любом состязании.

Так громко пророкотал брат Зевса Лазурный голосом звучным, с меньшим ударяются шумом о прибрежные скалы огромные волны. Сказав последнее слово, царь глубин вдруг стал оглушительно хохотать, показывая крупные, как у двухлетнего жеребца, зубы. Алкид недоуменно посмотрел на дядю, не понимая, чему он заразительно так смеется, ржет, словно конь, ведь ничего смешного им сказано не было. Несмотря на свою изящную красоту, подаренные кони были обыкновенными лошадями, они уступали в скорости даже коням, которые Энносигей дал Пелопу для участия в состязании с Эномаем за право стать мужем его прекрасной дочери Гипподамии.

Поэтому хозяйственный новобрачный вскоре после свадьбы выгодно избавился от ненужных ему лошадей, привыкших к упряжке, которую он не любил.

Почти одновременно с Посейдоном в зале появился другой могучий атлет в ярко блестящем панцире и шлеме, в руках у него были меч и копье; это был воинственный Эниалий, земных городов разрушитель и небесного Олимпа оплот. Бог вероломной кровавой войны был лишь предком Амфитриона, тем не менее, он, будто самый близкий родственник Геракла, растолкал всех и, подойдя к нему, покровительственно положил руку на его плечо и сказал, протягивая меч и копье:

– Я слышал, что много схваток и битв в жизни тебе предстоит, и в них ты бурную славу добудешь, если будешь любимцем моим. В роковых поединках, кровавой войне и безумных сраженьях пригодятся тебе этот меч и это копье, которое некогда я сам изобрел, вооружил им воинов доблестных и обучил как им действовать в ближнем и дальнем бою.

Как только Арес замолчал, в сопровождении 9 прекрасных девушек из глубины зала вышел изящества полный необычайно красивый даже для бессмертных богов стройный юноша в лавровом венке на златовласой голове, к которой, говорят, только Латона, Кеем рожденная, заботливой рукой могла прикасаться. В одной руке лучезарного бога была золотая кифара, а в другой – красиво изогнутый лук и колчан со стрелами. Дальновержец, окинув жениха с ног до головы и обратно взором надменным, голосом прекрасным изрек:

– Дарю тебе этот упруго изогнутый лук и изоострые стрелы. Это не обычные стрелы – им промах не ведом. Используй Алкид их в схватках с чудовищами и в битвах с безжалостными врагами, но только не в состязаниях, ибо это будет не справедливо.

Несмотря на то, что Феб с ним держался высокомерно, его подарок понравился Алкиду больше всего. Хотя герой и считался уже одним из лучших стрелков Эллады, но стрелы, не знавшие промаха, для юноши, выбравшего стезю опасных трудов и воинской доблести, были ценнейшим подарком.

Сестра Аполлона ловчая дева, самая стройная из богинь Артемида подарила Гераклу 12 прекрасных охотничьих собак, потомков тех псов, которые она когда-то получила в подарок от веселого бога дикой природы козлоногого Пана, родившегося уже с рожками и копытами и в шкуре из рыси. Об этом подарке еще более спесиво, чем брат, объявила безбрачная Агротера, а преподнесла его Алкиду уже после свадьбы, когда ей фиванцы приносили искупительные жертвы.

Тут зал наполнился чудным благоуханьем весны, и в дымчатых покровах вешнего цвета появилась богиня красы несравненной, невиданной, даже для бессмертных богов и богинь, всегда красотою блиставших. Невыразимая прелесть овевала ее прекрасное лицо, безупречная красота ее стройного гибкого тела не была спрятана ни под какими одеждами, она почти обнаженной ступала, и только вешняя пелена, призрачно колыхаясь, прикрывала ослепительную ее наготу. С виду юная девушка, но невозможно было глаз от нее оторвать, она лишь слегка улыбнулась не яркими розовыми губами, и тотчас все засияло пурпуром бескрайнее небо с ее стороны. Сопровождавшие милоулыбчивую Афродиту плодовитые воробьи и нежные голубки бросили к ногам Геракла и Мегары принесенные в клювах свежесобранные красные розы, фиалки и белые лилии. Сама же Киприда, бессмертная душа и гармония мира, стоя в пламенном блеске своей неземной красоты, одарила новобрачных зелеными яблоками из корзинки и с милой улыбкой сказала:

– Бросай Алкид яблоко почаще Мегаре и ласково говори, чтобы она побыстрей подняла его, если готова по-прежнему тебя любить больше всех и дарить тебе наслаждение сладостью женской своей красоты. Ты же, Мегара, если вдруг даже на малое время охладеешь к Алкиду, то все равно подними яблоко, вдохни дивный его аромат и подумай о том, как наша жизнь быстротечна, как прекрасна твоя юная красота, и как она безнадежно кратка, и тогда ты поймешь, что за свою любовь и непостоянное краткое счастье надо бороться.