Гераклит

Кессиди Фофари Харлампиевич

Диалектическое (противоречивое) единство противоположностей наблюдается в самом стиле Гераклита, совмещающем живой образ и отвлеченное понятие. Для Гераклита язык — орудие выявления скрытой от непосредственного восприятия истины, а не просто риторический прием. Проблема отображения в мышлении противоречивой природы вещей, с которой столкнулся эфесский философ, волнует людей и поныне. Вот одна из современных формулировок этой проблемы. «Если любой объект, — пишет известный советский исследователь Е. В. Ильенков, — есть живое противоречие, то какой должна быть мысль (суждение об объекте), его выражающая? Может ли и должно ли объективное противоречие

найти отражение в мышлении и в какой форме?» (19, 232).

Для выражения диалектики бытия Гераклит находил слова и корни слов, обозначающие противоположные понятия, совмещал смысл слова с его контрсмыслом, прибегал к игре слов и парадоксам, ярким аналогиям, многочисленным образным сравнениям и противопоставлениям. Одним из средств выражения «скрытой гармонии» противоположностей, в том числе диалектики единичного и общего, конкретного и абстрактного, отдельных вещей и всеобщего логоса, эфесец избрал впечатляющие образы-понятия (смыслообразы реки, войны, лиры, лука и т. д.). Если справедливо замечание, сделанное Платоном в диалоге «Федр» (266 b), о том, что людей, способных охватить мыслью одновременно единое и многое, следует назвать «диалектиками», то Гераклит из Эфеса является одним из самых выдающихся диалектиков в истории философской мысли.

Гераклит — мастер парадокса. И если «парадоксальность, — как пишет Г ей, — принцип парадокса (не в традиционном понимании как „взрыва“ здравого смысла, но как совмещение противоречивых, несовместимых, казалось бы, сторон единой истины) — одна из центральных особенностей современной картины мира» (13, 126), то в этом смысле наука и философия наших дней представляют мир и саму жизнь по-гераклитовски. Гераклит близок современности.

Вместе с тем вера Гераклита в то, что в слове (языке), как таковом, заключены многие загадки и отгадки мира, делает его далеким от современности. Стремление эфесца найти в слове и словосочетаниях скрытую истину вещей приводило порой к «насильственному» объединению противоположных понятий и «выжиманию» из слова многозначности, в результате чего слово теряло определенность своих смысловых значений, выходило из собственных семантических берегов. Если к тому же иметь в виду многочисленность образов-понятий эфесского мыслителя, то становится очевидным источник его «темноты» — загадочность и замысловатость многих его высказываний. В стиле же Гераклита заключается одна из причин многочисленных и весьма различных толкований его учения.

Гераклиту был незнаком понятийный язык науки, оперирование строго очерченными понятиями и категориями. Гераклитовские образы-понятия, обеспечивая соответствие между формой и содержанием знания, позволяли также избегать отрыва противоположностей (единичного и всеобщего, конкретного и абстрактного) друг от друга. Однако смыслообразы Гераклита, как и многочисленные его аналогии и сравнения, заменявшие ему логические доказательства, оказались известным препятствием на пути развития понятийного мышления и формализации знаний.

В греческой философии, рационалистической по своей сути, противопоставление одной стороны бытия другой и освобождение структуры знания от материи (содержания) знания было неизбежным. Иначе говоря, открытие форм и законов мышления, в частности построение силлогизма и формулировка умозаключения, т. е. введение так называемого среднего термина и замена аналогии логической последовательностью или обязательностью вывода, стало возможным на пути получения чистых форм мысли,

в которые вкладывается любое содержание.

Решительный поворот от образно-понятийного к рационально-логическому мышлению сделал элеец Парменид. Придерживаясь установки на рационально-логическое определение первоначала вещей, он пришел к идее о едином, вечном и самотождественном бытии, принципиально отличном от подвижных и изменчивых вещей. Тем самым у Парменида наметилась постановка онтологического вопроса о (подлинном) бытии, а у его знаменитого последователя Зенона Элейского — гносеологической проблемы об отношении мышления к бытию, точнее, вопрос о том, как выразить противоречие движения в непротиворечивой логике понятий.

Прогресс на пути развития понятийного мышления достаточно противоречив: получение чистых форм мысли и формализация знания стали возможны ценой утраты единичного, индивидуального, непосредственно-чувственного. Не удивительно поэтому, что в настоящее время, когда возникла необходимость преодоления полярности дискурсивно-понятийного познания мира и интуитивно-целостного его видения и усиливается «стремление к новому синтезу противоположностей, к возвращению на новом уровне к глубинному единству науки и искусства» (Шрейдер) (64, 115–116), проявляется исключительный интерес к Гераклиту, ибо ни у кого из мыслителей, живших до и после него, не встречается столь характерного для «теорийного» мышления органического единства непосредственного образа и отвлеченного понятия, гармонического совмещения расходящихся противоположностей. И если верна мысль, высказываемая учеными вслед за М. М. Бахтиным, согласно которой в наши дни назрела потребность замены категории точности категорией глубины проникновения, то с уверенностью можно сказать, что Гераклит Эфесский является одним из таких философов прошлого, «диалог» с которым не просто испытывается, но диктуется современной эпохой.

Именной указатель

Аверинцев С. С. 9

Акселос К. 56, 183

Александр Македонский 28

Анаксимандр 35, 41, 44, 49–54, 56, 98

Анаксимен 49, 50, 54, 55, 117

Андрокл 28

Антисфен 38

Аполлодор Афинский 24, 27

Аристагор 21, 33

Аристарх Афинский 169, 171

Аристотель 7, 16, 34, 35, 37, 42, 43, 50, 52, 60, 62, 63, 70, 71, 76, 78, 79, 84, 85, 93, 105, 121–123, 172, 176, 180, 181

Артаферн 21

Архилох 41, 45—49

Асмус В. Ф. 178

Афинагор 18

Аэций 80, 121, 123, 127, 130, 131

Бахтин М. М. 189

Биант 31, 32, 170

Блосон 27

Бреккер В. 54

Вейкос Ф. 140

Властос Г. 50, 122, 169, 170, 173

Гатри У. 50, 112, 136

Гачев Г. Д. 76

Гегель 62, 71

Гей Н. К. 187

Гекатей 31, 35, 56, 87, 149, 169

Георгулис К. 32

Гераконт 27, 30—32

Гермодор 29–33, 165, 167–169, 175

Гермипп 25

Геродот 19–20, 29, 31

Герострат 28

Гесиод 45, 56–58, 87, 126, 139, 149, 151, 164, 169 174, 183, 184

Гигон О. 101, 135, 139

Гиппонакт 18

Гладиш А. 99

Гомер 41–45, 57, 95, 101, 113, 123, 169, 174, 183, 184

Дарий 21—23

Деметрий Фалерский 24

Демокрит 38, 175, 176

Дильс Г. 10, 11, 118, 127, 134

Диоген Лаэртский 24–27, 33, 36, 38, 120. 128—130

Драгона Монаху М. 142

Драконт 19

Еврипид 37

Залевк 19

Зенон Элейский 60, 188