Герцог де ла Кастри. Том 2
Шрифт:
– Я ничего не вижу, – прошептала она, и Габриэль отыскал на кухне огарок свечи. Пляшущий огонек немного рассеял мрак, однако тут же проснулись шепчущие голоса…
«С Герцогом де ла Кастри я танцевала всю ночь напролет… все дни… де ла Кастри… в тронном зале…»
Блуждало эхо по дому, повторяя слова давно умершей старухи. В последние дни перед смертью от нее редко можно было услышать что-то еще кроме этого. Память настойчиво возвращала старую графиню в те дни, когда она была молодой и прекрасной спутницей
Широкая прихожая плавно перетекала в пустую гостиную с заколоченными окнами и почерневшими стенами. Мебели было крайне мало. Графиня де Даммартен после постигших ее несчастий тратила деньги лишь на самое необходимое.
Эхо заиграло вновь.
«С Герцогом де ла Кастри я танцевала всю ночь напролет…»
– Ты это слышишь? – девушка прижалась к Габриэлю. Пламя свечи дрожало на стенах. Де ла Кастри кивнул. – Моя бабка встречалась с твоим дедом еще до его женитьбы. Перед смертью она постоянно повторяла эти слова.
Габриэль в ответ молча задул огонь и зашвырнул ставшую ненужной свечку в дальний угол. Он обхватил ладонями бледное, испуганное лицо Изабелл и поцеловал.
Земля пошатнулась под ее ногами.
В то время как тела влюбленных переплелись на пыльном полу, словно змеи в заброшенном доме, Дима остановил машину возле знакомой ему до боли парадной и прищурился на окна третьего этажа. На мгновение ему показалось, что на кухне промелькнула чья-то фигура. Сердце замерло в груди.
Поспешно сунув сигарету в рот, Истомин вылез из машины, щелкая зажигалкой. Несколько ребят в возрасте от восьми до десяти выбежали со двора и резко затормозили возле блестящего на солнце черного джипа.
– Ни фига себе!
– Какая тачка!
– А она еще двигается?
– А можно потрогать?
– Пошли вон отсюда! – прикрикнул на них Дима. Мальчишки ретировались, а он еще долго улыбался, глядя им вслед. Однако постепенно улыбка сползла с его лица. Пришло время во всем разобраться, и юноша вздохнул: – Только бы ее не хватил удар, когда я войду.
На площадке второго этажа сильный приступ кашля заставил Диму остановиться. Он отбросил окурок в сторону и рухнул возле окна не в силах восстановить дыхание. В глазах помутилось, и прошло несколько долгих минут прежде, чем Дима осторожно поднялся и неспеша преодолел последний пролет.
Остановившись у обшарпанной двери цвета детской неожиданности, он позвонил. Через какое-то время понял, что жмет на звонок слишком долго, и с испугом отдернул руку. Дверь распахнулась, и молодой человек увидел перед собой согбенную старуху, разозленную чьим-то ранним визитом. Редкие пучки волос торчали в разные стороны, говоря о том, что их обладательница только-только подняла голову с подушки. На ней мешком висел потертый халат в цветочек когда-то ярко-синего цвета, а под ним виднелась белая ночная рубашка в пол. Покрасневшие глаза смотрели на Диму, не узнавая.
– Вам кого? – голова Виктории
– М-мам, это я, – запинаясь, выдавил Дима, слишком пораженный тем, как изменилась его мать. – Это я, Дима. Узнаешь?
Какое-то время Виктория стояла, пошатываясь. Держась одной рукой за ручку двери, другой она нервно одергивала халат. Глаза ее бегали по Диминому лицу, и как только в них появилась толика узнавания, Виктория начала падать. Дима с легкостью подхватил ее, перетащил через порог и пинком закрыл дверь. Он поднял маму на руки и отнес на кровать.
В их маленькой квартирке царил бардак, который шокировал Диму больше, чем внешний вид матери. Раньше, в те дни, когда Виктория была моложе, и уборка не страшила ее трудолюбивые руки, здесь всегда было чисто. Теперь все вокруг кричало о том, что пожилая женщина не справляется с домашними делами.
Затертый паркет покрыт липкими пятнами, его не мыли уже много месяцев. Нестиранная неделями одежда, разбросанная по всей комнате, источала кислый запах. Через заляпанные посеревшие окна солнечные лучи с трудом пробивали себе путь. Дима боялся представить, что теперь творилось у старой матери на кухне.
Юноша оглянулся. Ящичек, в котором Виктория хранила лекарства, стоял на прежнем месте, и Дима быстро отыскал флакончик с нашатырным спиртом. Вскоре глаза Виктории распахнулись.
– Это мне снится, – прошептала она, глядя на сына.
– Мам, это правда я. Наверное, стоит вызвать врача…
– Нет…
– Но тебе же совсем плохо! – Дима встал на колени возле кровати.
– Нет, – повторила Виктория уже тверже. С трудом она сфокусировала взгляд поблекших глаз на сыне. – Ты должен позвонить Артуру. Его номер висит над телефоном.
– Артуру? Какому еще Артуру?
Виктория в ответ прошептала что-то неразборчивое, сознание ускользало от нее. Дима сел на пол, прижавшись спиной к дивану.
Артур и Марина… Клиника, в которой лечили Габри. Но зачем? Откуда у мамы телефон психиатра?
Дима обернулся, но по бледному лицу и синим губам понял, что не дождется от матери внятного ответа. Подойдя к старому телефону, который в свое время успел перечинить сотню раз, он действительно увидел клочок бумаги с накарябанным номером. Юноша взял трубку. Тишина. Телефон сломан и, судя по проводам, починить его будет не так-то просто, даже если никто не прикасался к его инструментам за время отсутствия, в чем Дима был вовсе не так уверен.
– Телефон сломан, – разочарованно произнес он, склоняясь над матерью, чтобы она лучше слышала.
– Тебе нужно ехать, – шептала Виктория в полузабытьи. – Бедная девочка… Скорее езжай к ним! Со мной все будет в порядке.
– Какая еще девочка? – Дима ничего не понимал. – Ты Марину имеешь в виду? Так она уже давно не девочка…
Виктория закивала в ответ.
– Куда мне ехать? – спросил Дима, стиснув зубы. Ему не хотелось видеть Марину. Артура – да, его бы он повидал. Но Марину…