Герцог и колдунья
Шрифт:
Слова Шедуана падали полновесными гирями, усиливая груз вины всех присутствующих гроссведунов. Они не ведали таких слов как "жертвенный агнец", но, тем не менее, ощущали свою неизбывную вину перед младшим товарищем, хотя сами определили его участь задолго до этого. Чувства некоторых из них выгорели годы назад, другие еще были способны не только на расчет, но и на человеческое сострадание. Немалую роль в этом сыграл сам Тарган, отстаивая право и обязанность Семерицы на соблюдение чести в отношении графа Космы. Вот почему старый Вентир никак не мог умолкнуть.
— Понимает ли наш юный собрат, на что идет? — спросил он, еще больше
— Не сомневаюсь, — сухо отвечал Шедуан. — Потому он и был выбран. Он — не только гроссведун, но и военный, привычный к смертельной опасности. Возможно, он предполагает какие-то способы спастись, но мы понимаем, что таковое невозможно. Тарган обречен погибнуть вместе с королем и большей частью подданных герцога. Если поход состоится, — прибавил он. — Так что, братья, самая пора выбрать кандидата на его место в Семерице. Ваши предложения, конечно, вместе с обоснованием?
Глава 21. Кондрахин. Сговор
Железо конских копыт выбивало замерзшие семена из травы, возвышавшейся над убогим снежным покровом. С каждым часом теплело, но наст от этого становился только плотнее и тверже. В лесу, непрерывною лентой тянушемуся по правую руку отряда, снега почти не было, зато бурелом сильно замедлил бы продвижение всадников.
Юрий уже давно — километров за пятьдесят — вычислил Белуанту с серым байгом. Вначале они удалялись, потом их астральные призраки стали неподвижными. Видимо, нашли убежище.
Полтора десятка конников, сопровождающих Кондрахина, были теми же юношами знатных фамилий, что совсем недавно вернулись со своим предводителем с веселой охоты. Даже не успев отоспаться, они двинулись в новый поход, цели которого не знали. Да и какая разница? Легкий морозец, сытые кони, зайцы и лисы, снующие по полям — этого довольно. В Юрае его спутники видели, прежде всего, не гроссведуна, а названного сына Великого герцога, почти их ровесника, с которым можно быть на "ты".
По большому счету свита только мешала Кондрахину, задерживала его. Но выехать из Госки в одиночку значило еще больше усилить слухи против себя, запущенные, как он понял, мастером Коробкой. Юрий еще не знал, как следует поступить с беглянкой, да и с Уфелдом. Белуанта, конечно, ни в чем не провинилась. Экзальтированная девица просто-напросто ничего не могла противопоставить гроссведуну Коробке. А байг вовсе был лицом подневольным, солдатом без мундира, для которого ослушаться приказа всё равно, что перестать дышать. Белуанту, допустим, Юрий без раздумий сдаст на руки и суд герцогу. А что делать с Уфелдом? Отправить на пытки? Дать сбежать? Сделать вид, что его вообще не было? Но ведь девица всё расскажет своему сановному дядюшке…
Между тем стоянка беглецов неумолимо приближалась. Судя по всему, она располагалась в самой чаще, обступившей реку. Не слишком хорошо зная мастера Коробку (а Юрий не сомневался, что не только замысел, но и весь сценарий бегства Белуанты разработан королевским лазутчиком), Кондрахин не умалял достоинств гроссведуна. Мог ли тот предположить, что не найдется в герцогстве человека, способного отыскать беглянку? Вряд ли. Стало быть, место, где Белуанта укрылась вместе с Уфелдом, достаточно надежно защищено. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это за защита.
Километрах в трех от центра астральных излучений двух человек, одно из которых было ему достаточно знакомо, Кондрахин велел отряду остановиться и разжечь костры на опушке густого, почти непроходимого леса. Подозвав одного из юношей, он оставил его за старшего, и поручил присмотреть за своим конем. Отказавшись от услужливо предложенной чарки, он спешился и углубился в чащобу.
Зимний лес был тих и насторожен. Звук треснувшей под ногой сухой ветки казался особенно громким. Несмотря на безветрие, некоторые старые стволы скрипели, казалось, сами по себе. Густые кусты бересклета норовили схватить за рукава.
Юрий не особенно быстро продвигался к намеченной цели, внимательно присматриваясь к окружающему и задерживаясь на минуту-другую, коли что-то рождало в нем подозрение. За час он преодолел не более половины пути, как вдруг совершенно неожиданный мысленный посыл заставил его застыть на месте.
Мысли людей, в отличие от звуков, не имеют тембра или прочих нюансов, благодаря которым мы более-менее уверенно узнаем человека по голосу. У мыслей свои приметы. И, хотя Кондрахин ранее так и не смог прочитать ни единой мысли Хитар, словно та вообще не думала, однозначно и бесповоротно понял: это она, ученица деревенской колдуньи. Неважно, что это было невероятно, что ни с ее уровнем заниматься мыслепередачей на таком расстоянии, мысль, принятая Юрием, обрела приметы Хитар.
"Немедленно возвращайся в Госку и займи принадлежащий тебе отныне трон. Герцог почил. Но прежде всего, заезжай ко мне. Это крайне важно для всех".
Сообщение было предельно кратким, что всегда отличало манеру Хитар, и предельно ясным. Слишком ясным. Настолько, что о многом хотелось спросить.
Кондрахин запоздало попытался проникнуть в сознание адресанта, так, как в свое время на Белведи подловил его Предначертанный Враг, едва не превратив в инвалида. Не получилось, словно лбом врезался в запертые перед ним ворота.
Постояв недвижно под сенью необъятного дуба, до сих пор сохранившего желто-коричневую листву, Кондрахин двинулся вперед. Посланию Хитар он поверил, но возвращаться назад, не узнав ничего нового, посчитал для себя неоправданной тратой времени. Несмотря ни на что, в этом мире он оставался чужаком, и ему нужна была даже малая толика новой информации. Кроме того, новая, еще не вполне созревшая, мысль свивала гнездо в его мозгу.
Но об осторожности он не забывал ни на секунду. Определенно, что-то не так. И, прежде всего, тишина. Конечно, не лето с его неумолкаемым щебетом птах. Но хоть бы ворона каркнула. Нет, как будто все вымерли. Только сухая сосновая ветка, слегка припорошенная снежком, порою хрустнет под ногой.
Кондрахин за время пребывания на Сегеде настропалился по части видения нежити. Фокус в том, что видна она как раз только в обычном для человека спектре, а вот в астрале её, как будто, и не существовало. Смотри левым глазом, как человек, а правым, как колдун, вот и вся наука. Это, конечно, преувеличение, но, по сути, преувеличение в правильном направлении. Реально Кондрахин проходил метров десять, останавливался, внимательно раглядывая всё, что располагалось окрест, просматривал всё повторно в астрале, после чего возобновлял движение.