Герцог (не) моей мечты
Шрифт:
– Для начала, нам нужно попасть на «Легенду», – задумчиво протянула я.– У нас есть три дня для того, чтобы продумать наш план до мелочей.
– Три?– удивился Чарльз.
– Да. Мы будем спасать моего мужа в день коронации Георга. Когда все улицы Лондона утонут в веселье и мятежах.
– И когда на улице будет больше всего солдат...– протянул Фрэнсис, и тяжело вздохнул. – Вот и доверяй после этого женщине...
Я же улыбнулась, и, сощурив глаза, посмотрела на Дилана. Уголок его губ приподнялся, словно он уже
Это будет самый хитрый и грандиозный побег в истории Лондона.
Глава 52. В холодных стенах безумия
Джеймс
Я потерял счёт дням, часам и минутам… Но по моим подсчетам, сегодня был третий день моего пребывания здесь.
Я узнавал время лишь по двум показателям: в восемь вечера приносили ужин. Отвратительные помои…Что-то очень похожее на стряпню Фрэнсиса…
В десять часов – меня навещал «мой друг», который всеми силами пытался добиться от меня признания…
А раз ужин только недавно закончился, значит скоро ко мне нагрянут гости.
О боли уже не могло идти и речи… Один глаз заплыл и не видел вообще ничего… А второй едва смог сфокусироваться на моей «роскошной» обители.
Ноги мои были закованы в кандалы, а руки – в цепи, и стоило мне пошевелиться, как толстые звенья содрогались и звоном сразу привлекали внимания надзирателя.
Людские стоны, крики и вой уже порядком поднадоели… Не было ни печали, ни скорби… Но в таком месте отлично ощущалась людская безысходность, граничащая с безумием.
Я сидел на грязном, пропитанном вонью полу из соломы, и тихо подпевал своими разбитыми губами мотив, уже отлично знакомой баллады, которую пел такой же узник, находившийся в соседней камере, чем разбавлял эту угнетающую обстановку.
– «Законы для всех создают короли…
Так почему же вельмож обошли
И мне компаньонов меж них не нашли
Достойных петли...»
Если Хилл думает, что я сознаюсь, то он сильно ошибается. Он не получит ни доказательств, ни «Легенду», ни мою команду, ни Лиз…
А по своей курносой богине я очень скучал… Даже сам не думал, что буду по ней так тосковать.
Я надеялся, что Чарльз не подвёл меня, и Лиз сейчас уже на пути в Америку, и наслаждается морским воздухом в предвкушении новой жизни.
По крайней мере, раз Хилл не нашел ее дома, значит они успели скрыться.
Даже на расстоянии Лиз не давала мне скучать в этой кишащей тварями камере… Вернее, мысли о ней.
Я вспомнил свою недолгую, но очень насыщенную семейную жизнь, и понял, что это одно из самых ярких событий в моей жизни. А сегодня за ужином и вовсе осознал, что, наверное, впервые за тридцать два года, влюбился. И дело было даже не в постели… Хотя и по этому я тоже скучал.
Мне не хватало этого высоко заданного курносого носа и огромных голубых глаз, в которых я видел и изумление, и страх, и гнев… И слезы.
–
– Что?– отозвался он.
– Спой о подружке.
Эта песня мне нравилась больше всего из тех, что пел мой друг по несчастью.
И тихое пение, раздавшееся за стеной, вызвало у меня улыбку.
–Вина мне пинту раздобудь,
Налей в серебряную кружку.
В последний раз, готовясь в путь,
Я пью за милую подружку.
Трепещут мачты корабля,
Как будто силу ветра меря…
Пред тем, как скроется земля,
Пью за тебя, малютка Мэри!
Нас ждет и буря и борьба.
Играя с ветром, вьется знамя.
Поет военная труба,
И копья движутся рядами.
Не страшен мне грядущий бой,
Невзгоды, жертвы и потери!
Но как расстаться мне с тобой.
Моя единственная Мэри?
– Тихо вы!– воскликнул подвыпивший смотритель и по толстым железным прутьям прошлась огромная дубина.– Заткнитесь!
– Сам заткнись,– усмехнулся, зная, что он прекрасно меня услышал.
Толстые руки надзирателя сразу же обхватили прутья клетки, и он прижался к ним своим вспотевшим лицом.
– Я передам лорду Хиллу, что ты плохо себя вел,– процедил он.
– Обязательно. Только потом можете оба поцеловать меня в зад.
– Я буду с удовольствием смотреть на твою казнь,– в голосе звучала дикая ярость.
– Не забудь похлопать в ладоши от радости,– ответил, не поднимая головы.
– Так-так,– громкие и твердые шаги раздавались в коридоре, и я уже знал обладателя этого голоса.
Хилл.
Значит сейчас уже десять часов вечера.
– Наш каторжник слишком много говорит,– поспешил доложить надзиратель.
– Много говорит?– Уолтер подошел к железным прутьям, и в моем единственном видящем глазу зарябило от красного цвета его мундира.– Надеюсь сегодня со мной он тоже поговорит…
– Разве что о погоде,– я поднял голову и оскалился, смотря на противника. – Как нос?
Лицо Уолтера вмиг стало каменным. На переносице была рана, как свидетельство того, что лучше не подходить ко мне очень близко… Ведь голова моя, к счастью, не была закована.
Хилл махнул надзирателю, и он поспешил открыть дверь. Ржавые петли громко заскрежетали, отдаваясь эхом по всему коридору, и остро резали слух.
Уолтер зашёл вовнутрь, и почти сразу же подошёл ко мне.
Знал бы он, что жить ему осталось всего- ничего, не был бы настолько самоуверенным. Ведь проигрывать было не в моих правилах. И если уж мне суждено умереть в стенах Ньюгейта, то его я заберу с собой.
– Ты готов рассказать правду, Джеймс?
– Ошибаешься, я – Дориан,– губы мои дрогнули в усмешке.