Герцог-обольститель
Шрифт:
Он никак не отреагировал.
– Вам следовало предупредить меня.
– Знаю. Просто я... мне...
– Вам нравится, когда я вас так называю? – закончил он за нее.
Ее щеки запылали, и она стала обмахиваться веером.
– Да, нравится. Так меня называли моя мать, мой отец, очень близкие друзья. Эдмунду это имя просто не нравилось. Но когда его произносите вы... – Она оглянулась, чтобы удостовериться, что никто не заметил ее неловкости, и облегченно вздохнула, увидев, что гости ведут себя так, будто их вообще не было в зале. – Я не знаю. Я не могу этого объяснить.
– Думаю,
– Нет, оно просто... менее формально, более фамильярно, но мы с вами вроде... родственники, и в том, что вы называете меня Ливи, нет ничего особенного.
– Оно все же звучит более интимно, – улыбаясь, настаивал он, – и именно поэтому оно мне нравится.
– По-моему, нам пора начать танцевать.
– Однако, – сказал он, не желая менять тему разговора, – что касается вашей любезной просьбы, я воздержусь называть вас Ливи, когда мы не одни. Но с этого момента вы никогда и нигде больше не будете называть меня братом.
Она смешалась. Он был ее братом по закону.
– Договорились?
– Договорились.
– И еще. – Он подошел так близко, что ее юбки закрыли ему ноги, а его голова склонилась над ее головой. – Если мы окажемся в какой-либо интимной обстановке, где мне будет позволено называть вас Ливи, вы будете называть меня Сэмсон. Не «брат», не «сэр», не «ваша светлость» и никогда «Эдмунд», а только Сэмсон.
Она смотрела на него в полном изумлении.
– Если только, – поправился он, – вы не предпочтете называть меня каким-нибудь другим уменьшительным именем, чему я буду бесконечно... рад.
Уменьшительным именем? Рад? Он неожиданно улыбнулся так, что у нее подогнулись колени.
– А теперь давайте танцевать, моя очаровательная леди Оливия.
Не дав ей возможности возразить, он взял у нее бокал с шампанским, поставил его вместе со своим на столик рядом и предложил ей руку.
Они вышли в центр зала и медленно закружились под музыку.
Краем глаза она видела, что все на них смотрят. Но они были заметной парой, особенно благодаря его высокому росту. Не спуская с нее глаз, он вел ее, отлично попадая в такт музыки. Он оказался замечательным танцором, и опять стала очевидна разница между ним и его братом. Эдмунд танцевал хорошо, но Сэмсон, казалось, был поглощен ею. Между тем она не раз замечала, что мысли Эдмунда во время танца были где-то далеко, словно он предпочитал в это время с кем-нибудь общаться, а не танцевать с ней. Чем больше она узнавала Сэмсона, тем больше ее беспокоило его родство с ее мужем.
– Расскажите мне о своей семье, – тихо попросил он ее.
Она отпрянула, удивившись:
– О моей семье?
– Скажем так: меня больше интересует ваше прошлое, чем парфюмерные вкусы нынешнего сезона.
– Это не вкусы, а ароматы.
– Нуда, конечно.
Он продолжал кружить ее по залу, хотя она заметила, что он постепенно ведет ее к дверям, ведущим на балкон, чему она была рада. Ей просто был необходим глоток свежего воздуха.
– Поскольку разговор зашел об ароматах, какими духами вы надушены сегодня?
Она понимала, что ему это совсем не интересно, но была благодарна
– В основе – ваниль, а для цвета добавлен аромат цитруса.
– Звучит вполне съедобно.
Она засмеялась, слегка откинув голову, а он крепче прижал ее к себе. Такая близость была явно неприлична, но она не стала отступать. Ей просто не захотелось двигаться.
– Скажите, дорогая Оливия, вы и... ванну принимаете с этими ароматами?
Как он мог даже вообразить себе такое, поразилась она, и слегка ударила его веером по плечу.
– А это, мой дорогой муженек, вас не касается, – слишком игриво ответила она. Но она наслаждалась его обществом. – И запрещаю вам лизать мою кожу, чтобы выяснить это.
Она не сразу сообразила, что именно она сказала, но когда до нее дошло, ее как громом поразило. Она зашла слишком далеко.
– Простите...
– Просто танцуйте, Оливия, вот и все.
Он тоже перестал улыбаться, но не ослабил объятий. Он даже прижал ее еще крепче и внимательно посмотрел ей в лицо. Она почувствовала силу его мускулов. Он был неотразим.
Хотя музыка еще не смолкла, они остановились. Но она не могла заставить себя отойти от него. Она глубоко вдохнула, чтобы успокоить свое сердце. Одна его рука по-прежнему лежала на ее талии, другой он прижимал к груди ее руку в перчатке. От него исходил запах того одеколона, который она для него выбрала, и он очень ему подходил.
– Хотите подышать свежим воздухом? – вернул он ее к реальности.
Она тут же отступила от него на шаг. Ее щеки пылали, все чувства были обострены, как никогда раньше. Он отпустил ее, и она стала поправлять юбки только затем, чтобы чем-то занять руки и избежать неловкости.
И тут, словно в зале вспыхнул ослепительный свет, она увидела, что они стоят в окружении танцующих пар.
– Пойдемте, дорогой? – Она еще плохо соображала, но ее плечи расправились в царственной осанке, а в руке заиграл веер.
Она могла бы поклясться, что он чуть было не расхохотался.
– Может быть, пойдем на балкон, леди Оливия?
– Прекрасно. – Понизив голос, она добавила: – Сейчас приедет моя тетя. Она всегда приезжает позже, чтобы все обратили на нее внимание, когда она войдет в зал, а мне хотелось бы немного оттянуть ваше с ней знакомство. – Это была слабая отговорка, но он, видимо, в это поверил.
– Вы опасаетесь, что я не смогу разыграть роль мужа? – Она взяла его под руку и повела к выходу на балкон.
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос. – Он громко рассмеялся.
Глава 10
Сэмсон не понимал, что с ним происходит. Всю неделю он страдал от приступов невыносимой скуки, от которых его спасали лишь живость Оливии и ее желание заинтересовать его в ежедневных делах Дома Ниван, которые его на самом деле очень мало интересовали. Он с нетерпением ждал этого вечера, надеясь узнать хоть что-нибудь, что приблизило бы его к разгадке. Он сможет поговорить с теми, кто знал его брата и как светского человека, и как мужа владелицы Дома Ниван, увидеть их реакцию, узнать их мнение. Он надеялся, что кто-нибудь нечаянно или намеренно проговорится.