Герцогиня и "конюх"
Шрифт:
– - Но ведь мы уже обо всем переговорили, -- надменно произнесла Анна Иоанновна и скрылась за дверью.
V
"ВЫ МЕНЯ ОБМАНУЛИ, МОРИЦ..."
До Митавы оставалось всего версты три-четыре.
Темнее тучи возвращалась в свою резиденцию Анна Иоанновна после "постылого свидания" со светлейшим.
Легкая коляска, в которой она сидела со своей служанкой, быстро неслась по шоссе; Сумерки роскошного июньского вечера уже падали на поля,
Вдруг позади коляски послышался топот бешено скачущей лошади.
– - Кто это, ваша светлость?
– - испуганно воскликнула трусливая служанка.
Анна Иоанновна обернулась и стала пристально всматриваться.
– - Не вижу... пыль идет столбом... Ах да, неужели?.. Нет, нет... ошибаюсь я!..
– - В смущении и робости она откинулась на спинку коляски.
А топот становился все ближе, ближе... Уже доносился храп взмыленной лошади.
Всадник догнал коляску и, крикнув кучеру: "Стой!", склонился с седла к сиденью.
– - Ваша светлость! Моя обожаемая невеста Анна!
– - послышался вздрагивающий красивый голос Морица.
Все задрожало в Анне Иоанновне -- и руки, и ноги, и сердце. Кровь горячей струей забилась в жилах... И жутко, и до смерти сладостно сделалось ей.
– - Я поджидал вас здесь, в лесу, Анна, -- по-французски сказал граф Саксонский.
– - Я ведь узнал, куда вы поехали. Вы виделись с этим проклятым медведем Меншиковым. И знаете, что со мной произошло сейчас? Какие-то наемные убийцы стерегли меня. Они из засады стреляли в меня, -- смотрите, я ранен в руку, Анна! Но что такое какая-то жалкая царапина в сравнении с моей к вам любовью!
Любовь и тревога за участь этого человека всколыхнули душу Анны Иоанновны, но это был лишь один момент.
– - Мне неудобно разговаривать с вами здесь, на проезжей дороге, ваше высочество, -- сухо промолвила она.
– - Вы видите, я -- не одна. Если вам угодно побеседовать со мной, я прошу вас пожаловать ко мне сегодня попозже, часа через три, в мой замок...
Мориц был удивлен холодным тоном герцогини.
– - А как я могу приехать к вам? Открыто?
– - с неудовольствием спросил он.
– - Совершенно открыто. Вас будут ожидать, вас встретят, -- ответила Анна Иоанновна и по-немецки крикнула кучеру: -- Пошел!
Старый замок Кетлеров, резиденция-тюрьма вдовствующей герцогини, был освещен.
Первым лицом, которое встретила Анна Иоанновна при входе в свои покои, была ее гофмейстерина Клюгенау. Заметив смертельную бледность, покрывавшую лицо ее повелительницы, красавица баронесса всплеснула руками.
– - О, Боже! Вам дурно, ваша светлость?
– - засуетилась она.
Анна Иоанновна отвела ее рукой и твердо произнесла:
– - Позовите ко мне Бирона, если он находится в замке.
Гофмейстерина изменилась в лице и круто отвернулась от ее светлости.
В глубоком изнеможении,
Раздался стук в дверь.
– - Войдите!
– - крикнула Анна Иоанновна по-немецки.
На пороге стоял Бирон.
Пожалуй, никогда, даже впоследствии, когда этот "конюх" находился на высших ступенях власти, на его лице не, играла столь торжествующая улыбка, полная удовлетворенного самолюбия, злорадства, как в этот момент. Взор его красивых, выразительных глаз впился в скорбно-понурую фигуру сидящей Анны Иоанновны.
– - Это -- вы... это -- ты, Эрнст Иванович?
– - тихо проговорила она.
–
– - Как видите, ваша светлость...
– - ответил Бирон, не трогаясь с места.
– - Подойди сюда... поближе... мне надо сказать тебе несколько слов...
Бирон подошел.
– - Вот что, Эрнст Иванович! Скоро сюда прибудет принц Мориц Саксонский... Я назначила ему свидание сегодня вечером.
Глубокое изумление отразилось в глазах Бирона.
– - Что же вам угодно от меня, ваша светлость?
– - насмешливо спросил фаворит, которого Анна Иоанновна в этот период времени держала еще "в черном теле".
– - Так как мой обер-гофмаршал Петр Михайлович сегодня отсутствует, ибо он отправился к светлейшему,то его обязанности я возлагаю на тебя. Я поручаю тебе встретить и проводить в парадный зал Морица и доложить мне о его прибытии.
Бирон побледнел.
– - Ваше высочество, ваша светлость!
– - дрогнувшим голосом проговорил он.
– - Рискуя навлечь на себя ваш гнев, я тем не менее отказываюсь исполнить ваше приказание.
Он ожидал вспышки злости, бешенства и был поражен кротким голосом, каким герцогиня апатично и спокойно спросила его:
– - Почему ты отказываешься, Эрнст Иванович?
– - Да потому, что это свыше моих сил! Неужели вы полагаете, что здесь, -- Бирон стукнул себя по сердцу, -- что здесь находится не сердце, а камень? Или вы, порфироносицы, твердо убеждены, что любовь, ненависть и ревность составляют исключительно вашу привилегию? А простые смертные, дескать, рабы только?
– - Бирон преобразился. Как большой и умный актер, он нашел для этого случая особые интонации голоса.
– -Я не могу встречать Морица, потому что я глубоко ненавижу его, потому что он грубо оскорбил меня. Ваша светлость! Не забывайте, что тот человек, которому хоть единый раз довелось увидеть солнечный луч, страшится и ненавидит тьму. Видеть торжество другого человека в то время, когда твое собственное сердце обливается кровью из-за одной и той же причины, -- это та пытка, до которой не дошли даже святые отцы инквизиции...