Герцогиня и "конюх"
Шрифт:
Для бывшей герцогини Курляндской получилось заточение еще более тягостное, чем митавское.
Бирон отправился к Остерману. Великий дипломат заканчивал беседу, по-видимому, весьма важную, с князем Черкасским, который бывал у него почти ежедневно. Этот князь Черкасский, представитель "шляхетства" дворянства, страшный богач, но человек в высокой степени ограниченный, сыграл известную роль в уничтожении замыслов верховников об ограничении царской власти.
– - Подождите, Эрнст Иванович, я сейчас к вашим услугам, -- бросил Остерман Вирону.-- Итак, князь,
– - Что вы! Что вы! Конечно, нет...
– - Приезжайте ко мне вечерком. Надо будет о многом еще договориться, -- окончил беседу Остерман.
Черкасский уехал, едва взглянув на Бирона и надменно кивнув ему головой. Впоследствии этот надменный кивок дорого обошелся князю.
– - Я сейчас хочу проехать к Анне Иоанновне, Бирон,-- сказал Остерман.
– - Я не видел ее вот уже несколько дней, -- угрюмо произнес Бирон.
– - Вы же не уверите меня, дорогой Эрнст Иванович, что это чересчур огорчает ваше сердце?
– - тихо рассмеялся Остерман.
– - А просто вас разбирает бешенство, что около нее теперь находитесь не вы, а эти пьяные звери. Верно?
– - Да!
– - резко ответил Бирон.
– - Ничего не поделаешь, Бирон, надо потерпеть. Пусть все думают, что фаворит герцогини, когда она сделалась императрицей, получил чистую отставку.
Бирон хрипло рассмеялся.
– - Нам надо вести нашу игру очень тонко!
– - произнес Остерман.
– - Если мы хотим опираться на дворянство и на войско, чтобы уничтожить ограничительную грамоту да и весь этот Верховный тайный совет, то необходимо, чтобы ни дворянство, ни войско, ни духовенство не боялись особенно нас, немцев. Ато они будут так рассуждать: "Освободим мы государыню от властных князей-вельмож, ан, глядишь, в лапы к немцам попадем! А лучше ли от того будет? Те все же -- наши, русские, свои, а эти немцы -- басурмане!" Понимаете, Бирон?
"Конюх" молча кивнул головой.
– - Вы в особенности должны стушеваться, -- продолжал Остерман.
– - О той роли, которую вы играли при царевне-герцогине Анне Иоанновне, знают очень многие.
* * *
Всякий раз, когда Остерман появлялся во дворце, лица князей Долгоруких вытягивались. Они ненавидели его, но и страшно боялись -- боялись его поразительно острого ума, изворотливости, ловкости...
– - Как чувствует себя ее величество?
– - осведомился Остерман у Алексея Долгорукого.
– - Опочивает, кажется, -- ответил тот;
– - Ну, ничего, я разбужу ее!
– - улыбнулся Остерман.
Долгорукий не выдержал и спросил:
– - Скажите, наш великий оракул {Так величали Остермана при дворе}, о чем это вы столь продолжительно беседуете с императрицей?
– - А вас почему это так интересует, ваше сиятельство?
– - насмешливо улыбнулся Остерман.
Долгорукий смешался, но тотчас ответил:
– - Нет, я просто так полюбопытствовал.
– - Вступая на престол, Анна Иоанновна желает поучиться кое-какой государственно-политической мудрости, -- продолжал Остерман.
– - Зная меня,
– - Гм...
– - ухмыльнулся в бороду Долгорукий.
– - Особенно чего же ей стараться? Делами государственными не одна она, чай, будет ведать.
Остерман шепнул на ухо Долгорукому:
– - Да она и совсем не будет ведать ни о чем, князь Алексей. Разве мы не связали ее по рукам и по ногам?
Лицо Долгорукого просветлело.
– - Значит, вы в нашей партии?
– - воскликнул он.
– - А то в чьей же? Разве я -- не член Верховного тайного совета? Или вы исключили меня оттуда?..
Тут Долгорукий крепко пожал руку великого дипломата и произнес:
– - В таком случае надо действовать заодно. Ведомо ли вам, великий оракул, что по Москве ходят по рукам подметные письма?
– - Ведомо!..
– - спокойно ответил Остерман.
– - А что писано там, знаете?
Остерман вместо ответа вынул листок бумаги и, протянув его Долгорукому, спросил:
– - Одно из этих, князь Алексей?
Долгорукий обомлел. Он несколько секунд молчал, а потом тревожно воскликнул:
– - И вы, Остерман, столь спокойно относитесь ко всему этому?
– - Я никогда не волнуюсь и не теряю головы. Опасность велика, я знаю это. Но ведь мы настороже, князь?
– - А если нас осилят? Если мы проморгаем?
– - заволновался Долгорукий.
– - Вот, например, знаете ли вы, кто является первыми смутьянами? Знаете ли вы, кто волнует народ, войско и дворянство?
– - Знаю. И не только знаю понаслышке, но каждый день вижусь и разговариваю с ними, -- проговорил Остерман.
– - Кто же они, если вы их знаете?
– - забыв всякую осторожность, закричал Долгорукий.
– - Волынский и князь Черкасский, -- отчеканил Остерман.
– - Так ведь их надо схватить, арестовать... сослать... четвертовать!.. Чего же вы медлите?..
Ироническая улыбка пробежала по губам Остермана.
– - Вы ошибаетесь, князь Алексей!..
– - промолвил он.
– - Каждый раз, как они являются ко мне, я получаю от них драгоценные сведения. Ведь они считают меня своим сторонником и потому вполне откровенны со мной. А мне, всем нам необходимо быть в курсе их замыслов, знать настроение и большинства дворянства, и войска. Поэтому вы не волнуйтесь: я не пропущу нужного момента. Я вам скажу больше: я арестую даже Бирона... А знаете, почему и для чего?
Долгорукий насторожился.
– - Для того чтобы его место на время занял князь Иван Долгорукий...
– - еле слышным шепотом произнес Остерман.
– - Анна Иоанновна -- женщина, и притом с пылким темпераментом. Вы понимаете?.. Раз князь Иван сблизится с ней -- она очутится в ваших руках. А вы... вы не забудете моей услуги, Долгорукий?..
– - О!
– - вырвалось у того.
– - Все поделим!
– - Я знал, что вы, как умнейший человек, поймете меня. Ну, теперь я иду к государыне. Смотрите, чтобы никто не помешал нашему свиданию. Предупредите князя Ивана, растолкуйте ему...