Герцогиня и "конюх"
Шрифт:
– - Сознаюсь!..
– - еле слышно шепчет Долгорукий.
– - Доставлял царю?
– - Доставлял...
– - А сестру свою, проклятую девку Екатеринку, хотел окрутить с царем?..
– - Я тут ни при чем. Сжальтесь! Люди вы или звери?..
– - рвется из рук палачей добрый молодец.
А один из палачей уже вбивает ему под ноготь блестящий гвоздь.
– - Говори! Сознавайся!
– - гремит голос Бирона.
– - Хот... хотели...
– - Завещание подделали?
– - Подделали, -- извиваясь от
Анне Иоанновне душно... Она чувствует, что еще минута -- и ее сердце разорвется на куски.
– - Пустите его! Пустите! Что вы с ним делаете?
– - в ужасе кричит она и пытается броситься к Долгорукому на помощь, но не может: ноги словно приросли к тому стулу, на котором она сидит; она только замечает, что Бирон с раскаленной палкой подходит к ней и, грозя ей этой палкой, кричит:
– - За него заступаешься? За того, кто тебя с трона хотел удалить? Разве ты не понимаешь, глупая женщина, что если бы их план удался, то ты и я -- мы сгнили бы в Митаве?.. Жгите его!.. А только я один вопрос ему задать хочу.
– - И Бирон вплотную подходит к замученному Долгорукому и спрашивает: -- Сладко тебе, князь Иван?
– - Сладко...
– - А почему тебе сладко?
– - А потому, что в харю твою плюнуть могу!
– - исступленно кричит Долгорукий и плюет прямо в лицо "лошаднику".
Этот плевок -- какая-то кровавая пена...
Отшатывается Бирон...
Анна Иоанновна громко вскрикнула и проснулась. Она хотела вскочить с кровати, но не могла... Какая-то непреодолимая сила тянула ее возбужденную вином голову к подушке. И она снова забылась сном, тем больным, кошмарным сном, который часто мучил ее и довел до серьезных припадков, которые тогдашние врачи не умели определить, на которые теперешняя медицина определяет приступами histeria magna {Одна из форм тяжкого нервного заболевания.}.
Большая площадь битком набита народом. Целое море голов. На высоком помосте в ожидании своей жертвы разгуливают палачи. Они в красных рубахах, с ременным кнутом за поясом и в своих страшных колпаках.
– - Везут! Везут!..
– - проносится рев толпы.
Она, эта толпа, уже соскучилась в ожидании вида крови.
– - Царица едет! Царица!
– - еще громче прокатывается громкий крик народа.
И вот Анна Иоанновна в парадной карете подъезжает к лобному месту. Рядом с ней Бирон.
– - Пощади их!
– - умоляюще обращается она к Бирону.
– - Ни за что! Они должны умереть. Первым будет четвертован князь Иван Долгорукий!
– - отвратительно смеется "конюх".
– - Смотри, Анна, вот он уже на помосте.
Захолонуло сердце Анны Иоанновны. И все увидели, как палачи разложили на кобылке князя Ивана Долгорукого, как привязали его ремнями, как топором рубили ему ноги и руки...
XVIII
"УСЛУГИ" КНЯЖНЫ ЕКАТЕРИНЫ ДОЛГОРУКОЙ
Как радовалась она пробуждению от мучительного кошмара!
Лишь только она успела одеться, как в ее опочивальню вошел князь Алексей Долгорукий.
– - Хорошо ли изволили почивать, ваше величество?
– - спросил он, поглядывая на нее с какой-то особенной, колдовской улыбкой.
Анна Иоанновна вспыхнула, отвернулась и тихо промолвила:
– - Спасибо, хорошо! Только сон один нехороший видела.
– - Сохрани и помилуй, ваше величество! Какой же сон?
– - воскликнул князь Алексей.
– - Не буду тебе говорить, князь Алексей. Тебя и твоих касается он, -- замялась Анна Иоанновна.
Побледнел Долгорукий.
– - Про меня? Про моих? А что же такое во сне видели?
– - опасливо прошептал он.
– - Кого из нас, Долгоруких, вы видели?
– - Ивана, -- прошептала Анна Иоанновна.
– - А-а! Ну, что ж, это не беда, государыня... А вот я понапомнить дерзаю вам, что день сегодняшний -- великий день.
– - А что? Какой день?
– - отрываясь от дум, спросила она.
– - Сегодня вы, ваше величество, должны будете официально подписать ту грамоту, сегодня вы будете объявлены всенародно императрицей российской, -- произнес Алексей Долгорукий.
Вздрогнула Анна Иоанновна. В эту историческую минуту в ней происходила страшная борьба: кому отдаться, С одной стороны -- немцы: Остерман, ее Бирон, Миних, Левенвольд и вся их сильная немецкая партия; с другой -- эти Голицыны, Долгорукие, Ягужинский и прочие. Кто более твердо будет держать ее трон? Те или другие? Как русская женщина, она тяготела, безусловно, к своим.
Но Бирон? Разве не он старался для нее? Разве не он откопал в дальней Венеции таинственного мага, который предрек ей судьбу?
– - Ах, да, я и забыла. Сегодня ведь!
– - возбужденно ответила Анна Иоанновна.
– - Там, в приемном зале, ожидает вас Остерман!
– - сообщил Долгорукий.
– - Дозволите ему войти?..
Анна Иоанновна провела рукой по лбу. Она еще не совсем пришла в себя после угарной ночи. Наконец она ответила:
– - Он, князь Алексей, входит ко мне без доклада. Впустите!
Через несколько секунд в комнате "императрицы" появилась фигура великого дипломата.
– - Ваше величество!
– - почтительно склонился великий немец к руке еще не коронованной государыни.
– - Вы кажетесь подавленной...
– - Я плохо спала, -- понуро ответила Анна Иоанновна.
– - Ай-ай-ай!
– - покачал головой Остерман, бросая на Долгорукого странный взгляд.
– - Что же это вы, любезный князь Алексей, плохо помогаете нашей повелительнице?
– - А вы помогите лучше!
– - усмехнулся Алексей Долгорукий.