Герцогиня и «конюх»
Шрифт:
Все больший и больший ужас овладевает Анной Иоанновной. Она пытается бежать, но ее грубо схватывает за руку Бирон.
– Куда?! – хрипло спрашивает он. – Бежать задумала? Нет, посмотри до конца!..
– Пусти меня, пусти, Эрнст! Мне страшно!.. – молит она. – Смотри, какие-то страшные руки хотят схватить меня.
Но Бирон молчит.
– Введите его! – кидает он затем приказ заплечному мастеру.
И вводят человека, полуобнаженного. Он молод, красив, но дрожит мелкой-мелкой дрожью.
– За что вы схватили меня? Я – Иван
– А мы – палачи!
«Палачи?! Господи, где же я?» – с тоской думает Анна Иоанновна.
– Где ты? Знай, Анна, что ты в комнате пыток, тайных сыскных дел канцелярии, – шепчет, наклоняясь к ней, Бирон.
– Кто же учредил эту канцелярию?
– Я! – гордо отвечает Бирон. – Начинайте допрос с пристрастием!
И Ивана Долгорукого начинают допрашивать.
– Хотел ли ты простудить государя?
– Нет, не хотел. Сами посудите: какая мне от того могла польза быть, когда он меня другом своим ближним считал? – отвечает Долгорукий.
– А зачем же ты спаивал его?
– Сам он пить хотел…
– А девиц непотребных, заморских блудниц доставлял ты ему?
– Нет, не доставлял, – трясет головой Иван Долгорукий.
– Врешь, негодяй! – слышится ответ. – Ну-ка, ребята, взденьте его на дыбу!..
И князя Ивана вздымают. Слышится легкий хруст костей, и князь кричит:
– Ой-ой! Снимите, снимите, палачи! Тяжко мне, больно!..
– Сознаешься?.. – захлебываются от удовольствия палачи, в особенности Бирон.
– Сознаюсь!.. – еле слышно шепчет Долгорукий.
– Доставлял царю?
– Доставлял…
– А сестру свою, проклятую девку Екатеринку, хотел окрутить с царем?..
– Я тут ни при чем. Сжальтесь! Люди вы или звери?.. – рвется из рук палачей добрый молодец.
А один из палачей уже вбивает ему под ноготь блестящий гвоздь.
– Говори! Сознавайся! – гремит голос Бирона.
– Хот… хотели…
– Завещание подделали?
– Подделали, – извиваясь от боли, кричит Иван Долгорукий.
Анне Иоанновне душно… Она чувствует, что еще минута – и ее сердце разорвется на куски.
– Пустите его! Пустите! Что вы с ним делаете? – в ужасе кричит она и пытается броситься к Долгорукому на помощь, но не может: ноги словно приросли к тому стулу, на котором она сидит; она только замечает, что Бирон с раскаленной палкой подходит к ней и, грозя ей этой палкой, кричит:
– За него заступаешься? За того, кто тебя с трона хотел удалить? Разве ты не понимаешь, глупая женщина, что если бы их план удался, то ты и я – мы сгнили бы в Митаве?.. Жгите его!.. А только я один вопрос ему задать хочу. – И Бирон вплотную подходит к замученному Долгорукому и спрашивает: – Сладко тебе, князь Иван?
– Сладко…
– А почему тебе сладко?
– А потому, что в харю твою плюнуть могу! – исступленно кричит Долгорукий и плюет прямо в лицо «лошаднику».
Этот плевок – какая-то кровавая пена…
Отшатывается Бирон…
Анна
55
Одна из форм тяжкого нервного заболевания.
Большая площадь битком набита народом. Целое море голов. На высоком помосте в ожидании своей жертвы разгуливают палачи. Они в красных рубахах, с ременным кнутом за поясом и в своих страшных колпаках.
– Везут! Везут!.. – проносится рев толпы.
Она, эта толпа, уже соскучилась в ожидании вида крови.
– Царица едет! Царица! – еще громче прокатывается громкий крик народа.
И вот Анна Иоанновна в парадной карете подъезжает к лобному месту. Рядом с ней Бирон.
– Пощади их! – умоляюще обращается она к Бирону.
– Ни за что! Они должны умереть. Первым будет четвертован князь Иван Долгорукий! – отвратительно смеется «конюх». – Смотри, Анна, вот он уже на помосте.
Захолонуло сердце Анны Иоанновны. И все увидели, как палачи разложили на кобылке князя Ивана Долгорукого, как привязали его ремнями, как топором рубили ему ноги и руки…
XVIII. «Услуги» княжны Екатерины Долгорукой
Чуть свет проснулась Анна Иоанновна.
Как радовалась она пробуждению от мучительного кошмара!
Лишь только она успела одеться, как в ее опочивальню вошел князь Алексей Долгорукий.
– Хорошо ли изволили почивать, ваше величество? – спросил он, поглядывая на нее с какой-то особенной, колдовской улыбкой.
Анна Иоанновна вспыхнула, отвернулась и тихо промолвила:
– Спасибо, хорошо! Только сон один нехороший видела.
– Сохрани и помилуй, ваше величество! Какой же сон? – воскликнул князь Алексей.
– Не буду тебе говорить, князь Алексей. Тебя и твоих касается он, – замялась Анна Иоанновна.
Побледнел Долгорукий.
– Про меня? Про моих? А что же такое во сне видели? – опасливо прошептал он. – Кого из нас, Долгоруких, вы видели?
– Ивана, – прошептала Анна Иоанновна.
– А-а! Ну, что ж, это не беда, государыня… А вот я понапомнить дерзаю вам, что день сегодняшний – великий день.
– А что? Какой день? – отрываясь от дум, спросила она.
– Сегодня вы, ваше величество, должны будете официально подписать ту грамоту, сегодня вы будете объявлены всенародно императрицей российской, – произнес Алексей Долгорукий.